Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"

* Бауман З. Мыслить социологически. М., 1996. С. 166.

Социальная практика XX в. с двумя мировыми войнами, «холодной войной», сотнями локальных войн, гитлеровскими и ленин-ско-сталинскими концлагерями, геноцидом, правым и левым экстремизмом, терроризмом, фундаментализмом и т. д. – разрушила все иллюзии и мифы относительно «порядка» и возможностей социального контроля (кто-то из современников заметил: человеческая история разделилась на «до» Освенцима и «после»). Сумма преступлений, совершенных государствами – «столпами порядка», стократ превысила преступления одиночек. При этом государства – «спонсоры убийств» (N. Kressel) – не «раскаиваются» (может быть, за исключением Германии), а отрицают, отказываются от содеянного. S. Cohen в статье «Права человека и преступления государств: Культура отказа»* называет три формы такого отказа {denial):

– отрицание прошлого (denial of the past). Так, на Западе появились публикации, объявляющие Холокост «мифом», отечественные сталинисты «мифом» называют ужас сталинских репрессий (впрочем, недавние думские события в годовщину памяти Холоко-ста, когда многие наши избранники отказались почтить память жертв, свидетельствуют о том, что в этом вопросе мы «догоняем» Запад...);

– буквальный отказ (literal denial) – по формуле «мы ничего не знаем»;

– причастный отказ (implicatory denial) – по формуле «да, но...». Так, большинство военных преступников под давлением фактов признают: «да, было». И тут же следует «но»: был приказ, военная необходимость и т. п.

* Cohen S. Human Rights and Crimes of the State: the Cultural of Denial. In: Criminological Perspectives. A Reader. SAGE, 1996. P. 489-507.

Неудивительно, что постмодернизм в социологии конца XX в., начиная с Ж.-Ф. Лиотара и М. Фуко, приходит к отрицанию возможности социального контроля над девиантными проявлениями, выраженному категорически и лаконично Н. Луманом в словах, избранных эпиграфом к этой главе. И хотя вероятно, что реалистически-скептический постмодернизм – как реакция на иллюзии прекраснодушного Просвещения – является столь же односторонним, сколь само Просвещение, однако некоторые соображения общенаучного характера (в частности, закон возрастания энтропии в системе) склоняют нас на сторону постмодернизма. «Победа порядка над хаосом никогда не бывает полной или окончательной... Попытки сконструировать искусственный порядок в соответствии с идеальной целью обречены на провал»*.

* Бауман З. Мыслить социологически. М., 1996. С. 192, 193.

Это не исключает, разумеется, возможности и необходимости систем, прежде всего – биологических и социальных, противостоять дезорганизующим энтропийным процессам. Как писал отец кибернетики Н. Винер, «мы плывем вверх по течению, борясь с огромным потоком дезорганизованности, который, в соответствии со вторым законом термодинамики, стремится все свести к тепловой смерти... В этом мире наша первая обязанность состоит в том, чтобы устраивать произвольные островки порядка и системы... Мы должны бежать со всей быстротой, на которую только способны, чтобы остаться на том месте, где однажды остановились»*.

* Винер Н. Я – математик. М., 1967. С. 311.

Большинство из нас сражается за жизнь до конца, зная его неизбежность и сохраняя мужество (или не очень...) «вопреки» неизбежному (А. Мальро), и «по ту сторону отчаянья» (Ж.-П. Сартр). Но это не отменяет конечного результата. Каждое общество также рано или поздно прекращает свое существование (часто ли мы сегодня вспоминаем Лидию и Халдею, Вавилон и Ассирию, империю шумеров и цивилизацию инков?). Это не должно служить препятствием к стараниям самосохраниться путем организации и поддержания «порядка» и сокращения хаотизирующих процессов, включая негативное девиантное поведение. Не надо только забывать, что организация и дезорганизация неразрывно связаны, одно не может быть без другого, а девиации не только «вредны», но и «полезны» с точки зрения выживания и развития системы.

Итак, проблема социального контроля есть в значительной степени проблема социального порядка, сохранности общества как целого.

Существует различное понимание социального контроля. В начале главы мы привели наиболее общее его определение. В более узком смысле социальный контроль представляет собой совокупность средств и методов воздействия общества на нежелательные формы девиантного поведения с целью их элиминирования (устранения) или сокращения, минимизации.

Социальными регуляторами человеческого поведения служат выработанные обществом ценности (как выражение отношения человека к тем или иным объектам и значимым для людей свойствам этих объектов) и соответствующие им нормы (правовые, моральные, обычаи, традиции, мода и др.), т. е. правила, образцы, стандарты, эталоны поведения, устанавливаемые государством (право) или же формируемые в процессе совместной жизнедеятельности. Наиболее простой путь передачи правил (да и ценностей) – личный пример и подражание («делай как я»). Однако для сложных, «постпервобытных» обществ он недостаточен. Человечество выработало специфический способ формирования, сохранения и передачи (трансляции) ценностей и норм – посредством знаков. Ж. Пиаже утверждал: «Основные реальности, создаваемые социальным путем... суть следующие: 1) правила (моральные, юридические, логические и т.д.), 2) ценности, соответствующие или не соответствующие этим правилам, и 3) знаки»*. Замечу, что с моей точки зрения, ценности первичны в этом ряду, и правила вырабатываются в соответствии с ценностями, а не наоборот. Впрочем, как все в науке, это – дискуссионный вопрос. Наконец, накопление, хранение, передача информации посредством знаковых систем возможна лишь постольку, поскольку знакам придается значение, понятное тем, кто их воспринимает.

* Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1969. С. 210.

Социальный контроль не ограничивается нормативным регулированием поведения людей, но включает также реализацию нормативных велений и ненормативное воздействие на поведение членов общества. Иначе говоря, к социальному контролю относятся действия по реализации предписаний (норм), меры ответственности лиц, нарушающих принятые нормы, а в некоторых государствах – тоталитарного типа – и лиц, не разделяющих провозглашаемые от имени общества ценности.

Основными методами социального контроля являются позитивные санкции – поощрение и негативные санкции – наказание («кнут и пряник», «bait and switch»).

К основным механизмам социального контроля относятся внешний, осуществляемый извне, различными социальными институтами, организациями (семьей, школой, общественной организацией, полицией) и их представителями с помощью санкций – позитивных (поощрения) и негативных (наказание), и внутренний, основанный на интернализованных (усвоенных, воспринятых как свои собственные) ценностях и нормах и выражаемый понятиями честь, совесть, достоинство, порядочность, стыд (нельзя, потому что стыдно, совесть не позволяет). К внешнему контролю относится и косвенный, связанный с общественным мнением, мнением референтной группы, с которой индивид себя идентифицирует (родителей, друзей, коллег). Классическую формулу косвенного контроля находим в «Горе от ума» А. Грибоедова: «Что скажет княгиня Марья Алек-севна?!» (если, конечно, княгиня представляет вашу референтную группу).

Различают формальный контроль, осуществляемый специальными органами, организациями, учреждениями и их представителями в пределах должностных полномочий и в строго установленном порядке, и неформальный (например, косвенный), карательный (репрессивный) и сдерживающий (предупредительный, профилактический).

Хорошо известно, что позитивные санкции (поощрение) значительно эффективнее негативных (наказания), а внутренний контроль намного эффективнее внешнего. К сожалению, человечество, зная это, чаще прибегает к внешнему контролю и репрессивным методам. Считается, что это «проще» и «надежнее». Отрицательные последствия «простых решений» не заставляют себя долго ждать...

Существуют различные модели (формы) социального контроля и их классификации*. Одна из них, предложенная Д. Блэком (в модификации Ф. Макклинтока)**, воспроизведена в табл. 16.1. Каждая из приведенных в таблице форм социального контроля имеет свою логику, свои методы и язык, свой способ определения события и реагирования на него. В реальной действительности возможно сочетание нескольких форм.

* Black D. The Behavior of Law. NY: Academic Press, 1976; Daws N.. Anderson B. Social Control: The Production of Deviance in the Modern State. Irvington Publishers !:,c, 1983.

** Подробнее см. статьи Л. Хулсмана и Ф. Макклинтока в кн.: Планирование мер борьбы с преступностью. М., 1982. С. 16-31, 99-105.

Таблица 16.1

Механизмы социального контроля (по Блэку)

Формы контроля

Карательный

Терапевтический (+социальная помощь)

Образовательный (+социальная помощь)

Компенсирующий

Примирительный

Обычный уровень

Запрет

Соответствие норме

Образованность

Обязательство

Гармония

Проблемный

Вина

Необходимость

Незнание/ некомпетентность

Долг

Конфликт

Инициатор действия

1. Орган общества

1. Орган общества

1. Орган общества

1. Орган общества

1. Орган группы

2. Жертва

2. Нарушитель

2. Обучающийся

2. Потерпевший

2. Спорящий

Личность нарушителя или «конфликтующ его» лица

Нарушитель

Пациент/ клиент

Невежественное, необразованное или некомпетентное

Должник

Спорящий

лицо

Решение или

Наказание

Помощь/ лечение

Достижение стандарта, выдача свидетельства и признание компетентности

Оплата (деньгами или натурой)

Разрешение конфликта

цель

В целом социальный контроль сводится к тому, что общество через свои институты задает ценности и нормы; обеспечивает их трансляцию (передачу) и социализацию (усвоение, интериори-зацию) индивидами; поощряет за соблюдение норм (конформизм) или допустимое с точки зрения общества, реформирование; упрекает (наказывает) за нарушение норм; принимает меры по предупреждению (профилактике, превенции) нежелательных форм поведения.

В гипотетически идеальном (а потому и нереальном) случае общество обеспечивает полную социализацию своих членов, и тогда не требуется ни наказаний, ни поощрений. Впрочем, даже в идеальном обществе сограждане найдут, к чему придраться! «Представьте себе общество святых, образцовый монастырь примерных индивидуумов. Преступления в собственном смысле слова здесь неизвестны; однако проступки, представляющиеся несущественными мирянину, вызовут тут точно такой же скандал, какой обычные преступления вызывают в обычных условиях»*.

* Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности. М., 1966. С. 41.

Реальное осуществление социального контроля над девиантностью существенно зависит от власти, формы правления, политического режима в стране*. Неслучайно еще Г. В. Ф. Гегель полагал, что формы контроля над преступностью «даже в большей степени характеризуют данное общество, чем сама преступность»**. Теоретическое, основанное на огромном историческом материале, исследование роли власти и политических структур в социальном контроле над девиантным поведением было осуществлено М. Фуко***. Современные меры социального контроля и прежде всего тюрьма – результат всеохватывающей дисциплинарной власти капиталистического общества, стремящегося к созданию «дисциплинарного индивида». Эта власть проявляется не только в тюрьме, но и в казарме, психиатрической больнице, за фабричными стенами, в школьном помещении. Для дисциплинарной власти характерны иерархический надзор (системное наблюдение, постоянный контроль), позитивные и негативные санкции, испытания (экзамены, смотры, тренировки, инспекции и т. п.). Цель дисциплинарного контроля – формирование «податливых тел», а его символ – тюрьма. Но тогда все общество «начинает приобретать сильное сходство с тюрьмой, где все мы одновременно и охранники, и заключенные»****.