Американский эксперимент соседства

Ее любимый человек во всем мире? Моя сестра никогда не говорила ничего подобного, разве что...

— Что ты натворила, Чаро? — спросил я ее по-испански.

Она ахнула, делая вид, что возмущена.

— Извините. Я святая, ты же знаешь.

Я фыркнул. И поскольку она действительно не была таковой, я спросил: — Тако в порядке?

Моя сестра закатила глаза, как раз когда на заднем плане раздался лай.

— Ты — властный собачий папаша. Ты знаешь об этом? Тако в полном порядке под моим присмотром.

Сбоку от нее произошло движение, изображение на пару секунд расплылось. Затем на экране появилось знакомая морда.

— ¡Hola, chico!(исп. Привет, малыш!) — сказал я своему лучшему другу, с трудом сдерживая эмоции в голосе. — ¿Estás siendo un buen chico?(исп. Ты хорошо себя ведешь?)

Тако наклонил голову при звуке моего голоса, затем из телефона раздалось скавчание.

— Я тоже скучаю по тебе, дружище, — я заработал взволнованное «гав». — Чаро хорошо о тебе заботится?

Тако повернулся и лизнул лицо моей сестры, затем повернулся лицом к камере и сделал то же самое с ее телефоном.

— ¡Taco, no!(исп. Тако, нет!) — голос Чаро был заглушен языком моей собаки, предположительно, на микрофоне. После нескольких секунд борьбы они оба снова оказались в кадре. — Твоя собака и дальше будет лизать и есть практически все, что попадется, разве это нормально?

Я усмехнулся.

— Да. Какой отец, такой и сын. Правда, Тако? — он гавкнул в подтверждение. — Несколько месяцев назад он пробрался в кладовку Mamá(мамы) и уничтожил jamón(хамон). Хороший. Она была в ярости, — и поэтому не стала присматривать за ним, пока меня не было три месяца. — Но он хороший мальчик, правда, Тако? Ты просто все время немного голоден.

Чаро покачала головой, а Тако гордо восседал на ее боку.

— Эй, приятель, я хочу тебя кое с кем познакомить, — я повернулся, ища Рози. Я нашел ее там же, где оставил, сидящей на табурете, только теперь ее глаза были расширены.

Она указала на себя.

— Я?

— Да, ты, — я подошел к ней, встал сзади и вытянул руку перед нами. — О ком еще я могу говорить?

Опустившись, я придвинулся ближе к спине Рози, чтобы Чаро и Тако могли видеть нас обоих. Сменив положение, я коснулся грудью ее плеча, и трудно было не заметить, как она напряглась.

— Тако, — сказал я, думая, не перешел ли я какую-то черту, вторгшись в ее личное пространство. — Это Рози, моя новая подруга. И, Рози, — я взглянул на ее профиль, рассматривая ее раскрасневшиеся щеки и шею, замечая веснушки под розовым покровом ее кожи. — Это мой лучший и самый близкий друг, Тако. И моя сестра, Чаро.

Губы Рози разошлись в такт дыханию, когда она повернула голову, чтобы посмотреть на меня, и в тот момент, когда наши взгляды встретились, я понял, что это не связано с тем, что Рози было неловко, что я стоял так близко. Она была поражена, как и раньше. Когда она рассматривала меня.

Я не мог остановить дрожание своих губ.

Она слегка покачала головой и вернула свое внимание к моему телефону, быстрым движением оставив на мне привкус сладкого и фруктового аромата. Как...

Радостное «гав» вернуло мое внимание.

— Привет, Тако, — наконец сказала Рози. Я мог видеть ее улыбку в маленьком квадратике на экране. — Я так рада наконец-то встретиться с тобой.

Наконец-то, да?

Рози продолжала: — А ты, Чаро, как поживаешь? Рада тебя видеть. Я понятия не имела, что Лукас и ты родные брат и сестра. Мне никто ничего не говорил. Не то чтобы это имело значение, конечно. Просто удивилась, потому что вы оба такие...

— Разные, — предложила Чаро. — Я знаю, cariño(исп. дорогая). Это из-за волос, да? Знаешь, все думали, что Лукас тоже будет рыжим. Либо это, либо раннее облысение. У нас в семье и то, и другое, понимаешь? Все просто решили, что он так коротко стрижется, чтобы скрыть редеющую линию волос. И знаешь что? Никто бы его не осудил.

Я вздохнул.

— Чаро, ты же знаешь, что это было для...

— Соревнования, знаю, — закончила она за меня. И я почувствовал боль, сопровождавшую напоминание. — Потому что так проще и комфортнее с соленой водой и солнечным светом, и все такое. Но теперь, когда ты в отпуске, — добавила она, и мне было трудно сохранить нейтральное выражение лица. Не дать ей понять, что даже если мое пребывание в США не было постоянным, мой отпуск был таковым. — Теперь ты доказал, что они все ошибаются, не так ли, ricitos de oro(исп. златовласка)?

Я надулся.

Рози спросила: — Ricitos de oro? И хотя ее произношение и близко не было правильным, оно прозвучало так... мило, что тяжесть в моем нутре на секунду отступила.

— Златовласка, — перевел я для нее. Она фыркнула, и я тихонько подтолкнул ее плечом. — Я даже не блондин. И мои волосы не такие длинные или вьющиеся. Так что...

— Как скажешь, ricitos(исп. кудряшка), — сказала Чаро, прежде чем переключить все свое внимание на мою новую и временную соседку по комнате. — В любом случае, Рози. Я не слышала о тебе со свадьбы Лины. Как ты, cariño(исп. дорогая)? — она сделала паузу, но прежде чем Рози успела открыть рот, моя сестра начала задавать новые вопросы. — Кстати, Лина где-то здесь? Разве она не должна была уехать на медовый месяц? Она познакомила вас до этого?

Не обращая внимания на выходки Чаро, после целой жизни с ней, я закатил глаза.

— Чего ты хотела?

Она проигнорировала меня, ее глаза сузились лишь на мгновение.

— Я просто говорю, потому что это странное время для общения. Разве в Нью-Йорке сейчас не очень рано? Сколько там сейчас времени?

Рози, казалось, по какой-то причине затаила дыхание.

И я не собирался развлекать свою взрослую сестру, что бы она там ни думала.

— Время завтрака. А ты знаешь, как серьезно я отношусь к самому важному приему пищи за день. Так что если ты не возражаешь...

Чаро прижала руку к груди.

— Как весело! Завтрак!

Не обращая внимания на иронию в ее словах, я посмотрел на Рози.

— Я думал о французских тостах. Что ты скажешь, Рози?

Ее голова дернулась в мою сторону, кончики наших носов почти столкнулись.

— О черт, — вздохнула она. — Прости.

Я стоял на своем, ничуть не обеспокоенный.

— Почему ты извиняешься? — спросил я, почувствовав более сильный запах... персиков, стоя так близко. Она пахла персиками. — Если же тебе не нравятся французские тосты. Мы также можем сделать чуррос. Я изменил оригинальный рецепт так, что ты будешь облизывать пальчики.

Ее зеленые глаза заблестели от интереса.

— Значит, чуррос, — я подмигнул.

Рози что-то пробормотала себе под нос.

Я мог бы услышать, если бы не визг моей сестры.

— Ay! Ay, Lucas. ¿Sabe Lina que estás...(исп. Ай! Ай, Лукас. Лина знает, что ты...)

— Чаро, — прервал я ее. Не было причин беспокоить Лину, потому что Лине нечего было говорить, независимо от того, на что намекала Чаро. Это были просто мы, живущие в ее квартире несколько дней. И мы завтракали. — Если у тебя все...

Она театрально вздохнула.

— Ты уже избавляешься от меня? Мы едва поболтали!

Я сузил глаза.

— Кстати, о болтовне... — моя сестра переключила свое внимание на женщину рядом со мной. — Нам с Рози нужно многое наверстать, я уверена. Мы не разговаривали со свадьбы. А в тот день мы так весело болтали, — Рози издала странный звук, который Чаро решила проигнорировать. — Помнишь? О том, как я была удивлена, что ты пришла одна. И ты сказала мне, что была одинока некоторое время и...

— О Боже, Лукас, — прервала Рози, приложив руку к уху. — Ты это слышал? Я думаю, это пожарная тревога в здании.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она делает.

Я тоже поднёс руку к уху.

— Чёрт возьми, кажется, Рози права. Подожди, — я сделал паузу. — Это что пожарная машина снаружи?

Глаза Чаро превратились в тонкие щели, в ее взгляде мелькнуло вполне обоснованное подозрение.

— Думаю, ты прав, Лукас. Это значит, что нам действительно нужно идти, — быстро добавила Рози. — Эвакуация никогда не бывает слишком быстрой. А нам надо успеть до того, как огонь распространиться.

— Подожди, — пожаловалась Чаро. — Я не слышу...

— Прости, Чаро, — снова оборвала ее Рози. — Может быть, мы наверстаем упущенное в другой день?

— Это если мы выживем, — добавил я.

Рози посмотрела на меня. Я наклонил голову, удерживая ее взгляд, полностью осознавая, что ухмылка, с которой я боролся во время нашей шарады, теперь расходится и изгибает мои губы вверх.

Улыбка на лице Роза тоже была. Но гораздо меньше. И я подумал, часто ли она это делает. Улыбается.

Чаро насмешливо хмыкнула, возвращая мое внимание к телефону. Мне удалось не дать ей возможности заговорить.

— Adiós, hermana!(исп. Пока, сестрёнка!) И, Тако, я буду скучать по тебе, chico(исп. малыш). Будь хорошим мальчиком, хорошо?

На это он заскулил, разорвав мое сердце на две части.

— Пока, ребята! — быстро сказала Рози. — Было здорово познакомиться с тобой, Тако. И поговорить с тобой, Чаро.

Затем я, наконец, прервал звонок и опустил телефон, пока он не лег на кухонный остров.

— Пожарная тревога, — сказал я, медленно вздохнув и не заботясь о том, чтобы сразу же сдвинуться с места. — Классика, — добавил я, просто стоя на месте, моя голова была примерно на одном уровне с головой Рози, а мое тело — всего в нескольких сантиметрах позади ее.

Усмешка Рози была приятной и мягкой, ее поза не была такой напряжённой, как в тот момент, когда я впервые подошел так близко.

— Мне так жаль, что я солгала ей. Я чувствую себя ужасно.

— Я рад, что ты это сделала, — признался я. Я также был удивлен, что она это сделала. С удовольствием. — Я люблю свою сестру, но мне нужно было спастись, а ты оказалась быстрее меня.

— Я нуждалась в спасении не меньше, чем ты, Лукас.

Я собирался спросить, почему и не связано ли это с замечанием сестры о том, что она сама пришла на свадьбу, но не успел, спина Рози расслабилась, соприкасаясь с моей грудью.

Внезапное тепло ее тела напротив моего застало меня врасплох, а изменения в моем дыхании было достаточно, чтобы мои легкие наполнились ее запахом. Персики.

Дыхание Рози сбилось при соприкосновении, и это движение как-то еще больше сблизило нас. Инстинктивно я прильнул к ней сзади, а руками ухватился за край островка. Персики окружили меня, от ее тела исходило мягкое тепло, когда я обнимал ее, напоминая мне о том, как давно я не подпускал никого так близко. Или вообще никого не подпускал. Напоминание о том, как естественны были для меня физический контакт и прикосновения. И как я изолировал себя после того, что произошло.

В глазах мелькнуло предупреждение. Отойди, запрещено. Ты не в том месте и не в той форме, чтобы делать все это.

Поэтому так же быстро, как я двинулся вперед, я отступил назад.

Рози была в безопасности со мной. Я не легкомысленно сделал это заявление. Кузина могла назвать меня грубияном за недостаток... утонченности или манер, но я не был пещерным человеком. У меня были все намерения уважать Рози. Особенно теперь, когда мы собирались жить в одной квартире. Пусть даже временно.