Грабли

Она не поднимала глаз, ее шея была повернута вниз, как у грациозного лебедя. "Девон".

"Я думаю, что извинения уместны". Я провел пальцем по деревянной панели, обнаружив, что она покрыта толстым слоем пыли. Господи Иисусе. Замок Уайтхолл Корт обычно был безупречен. Неужели у моей матери и Сиси были проблемы с деньгами?

"Для меня или для вашей семьи?" Луиза вернулась к поглаживанию шипов, и я обнаружил, что не могу отвести от нее взгляд.

Она казалась такой спокойной. Такой принимающей, даже после стольких лет.

Я прошел глубже в комнату, подавляющая влажность и тяжелая сладость цветов душили меня. "И то, и другое, я полагаю".

"Что ж, считай, что я тебя простил. Я не из тех, кто держит обиду. Хотя я не уверен, что то же самое можно сказать о Сиси и Урсуле".

"Мы прекрасно ладим", - отрывисто ответила я.

"Возможно, это и так, но им очень одиноко и грустно с тех пор, как ты уехала".

Мое горло забилось от отвращения к себе.

"Как обстоят дела с моей сестрой и матерью?" спросил я, присаживаясь напротив нее на подлокотник дивана с зеленой обивкой. "Когда бы я их ни увидела, они выглядят счастливыми и довольными своей жизнью".

Опять же, у меня была привычка селить их в лучших квартирах, водить в лучшие рестораны и устраивать им самые роскошные шоппинги, когда они приезжали в гости.

"Мистер Хастинг совсем скупой. У него нет ни гроша за душой, и он не справляется со своими обязанностями в этом доме, что теперь, когда деньги вашего отца хранятся в завещании, может стать проблемой". Луиза нахмурила свои тонкие брови, погладив колючку укушенным пальцем. "Сиси довольно несчастна с ним, но она чувствует, что слишком стара, недостаточно красива или состоятельна, чтобы развестись с ним и искать кого-то другого. У вашей мамы и Эдвина был не самый идеальный брак, и я подозреваю, что она была очень одинока, особенно в последнее десятилетие".

Я встала, подошла к стеклу и оперлась локтем о него. По лужайке проплыла стая уток. "Есть ли у мамы какая-нибудь поддержка?"

Как я могла не знать ответа на свой вопрос?

"В последние годы она перестала отвечать на социальные звонки. Это кажется бессмысленным. Ее младшая дочь замужем за дураком, а старший сын - самый известный грабитель Британии, у нее никогда нет хороших новостей. Хотя я стараюсь навещать ее всякий раз, когда бываю в Кенте".

Даже когда она говорила это, Луиза не звучала особенно обвиняюще или враждебно. Она была полной противоположностью Эммабель Пенроуз. Мягкая и уступчивая.

"У Сиси никогда не было детей", - размышляла я.

"Нет". Луиза встала передо мной, ее скромное декольте прижалось к моей груди. Я заметил, что ее пальцы были полны сломанной плоти, в синяках от колючек. "Я сомневаюсь, что Хастинг любит что-то большее, чем азартные игры и охоту. Дети не входят в его список дел".

Ее тело сильнее прижалось к моему. Игра между нами изменилась, и Луиза больше не была той робкой девочкой, которая умоляла меня бросить крохи внимания в ее сторону.

Убегай снова, говорили ее глаза, если осмелишься.

Ни одна часть меня не хотела двигаться. Она была привлекательной, внимательной и заинтересованной. Но я не мог отвлечься от Свэвен. Женщину, которая пробралась в мои сны, как вор, наводнив их желанием и потребностью.

"А что насчет тебя, Лу?" Я обхватил пальцами ее шею и притянул ее на дюйм от себя. Ее кожа покрылась мурашками от моего прикосновения. "Я слышал, что ты потеряла жениха. Мне жаль".

"Да, хорошо". Луиза облизала губы, разглаживая мой костюм с темной усмешкой. "Наверное, можно сказать, что мне никогда не везло с мужчинами".

"То, что случилось с нами, не имеет ничего общего с удачей. Я был эгоистичным мужланом, который убегал от ответственности. Ты всегда была побочной, никогда не была главной целью".

"Знаешь, я никогда не держала зла", - пробормотала она, ее голос был спокойным, собранным. Это удивило меня. Я представила, что на ее месте покатились бы головы. "Злость кажется таким бесполезным чувством. Из него никогда не выходит ничего хорошего".

"Это прекрасный взгляд на вещи". Я серьезно улыбнулась, подумав: если бы люди отпускали свой гнев, мы, адвокаты, остались бы без работы.

"Теперь вы вернулись". Ее темные глаза встретились с моими, снова осмеливая меня.

Я взял ее руку, которая лежала на моей груди, возле сердца, и прижал ее холодные костяшки к своим теплым губам. "Не навсегда". Я покачал головой, не сводя с нее взгляда. "Никогда не навсегда".

"Никогда не говори никогда, Девон".

Запихнув пьяных Бенедикта и Байрона в их Range Rover и приказав их водителям не останавливаться, пока они не окажутся на другой стороне острова, я поцеловал Луизу на прощание. Я пообещал позвонить ей в следующий раз, когда буду в Англии, и у меня было полное намерение выполнить это обещание.

Когда наши гости ушли, я пробрался в сад и выкурил три "ролли" подряд, проверяя, нет ли у меня текстовых сообщений или телефонных звонков из Штатов. В частности, от некой американской лисицы. Не было.

Она слишком чертовски сломлена, и тебе тоже не грозит в ближайшее время получить премию за здравомыслие. Я вернулся в огромный темный особняк через заднюю кухню, проходя мимо Дрю, храпящего перед телевизором в одной из гостиных, и Сиси, сидящей за роялем и молча смотрящей на него без игры.

Трахнуть ее, оплодотворить и забыть о ней.

Ситуация выглядела плачевно на всех фронтах.

Я направился в то помещение, которое раньше было кабинетом моего отца. Моя мать была там.

Она, похоже, находилась в своей естественной среде обитания за его викторианским столом, писала на полях каких-то документов, а рядом с ней набирала цифры на калькуляторе. Это напомнило мне то, что я знал как истину в течение многих лет - что моя мать действительно была операционной силой империи Уайтхолл. Мой отец был грабителем с титулом, а Урсула - умной и находчивой дочерью своего отца. Тони Додкин мог быть обычным графом, но он был гением математики и магнатом недвижимости, который знал толк в выгодных сделках. Мама взяла с него пример. Она была чрезвычайно способной.

В связи с этим возникает вопрос: как она могла не знать, что он издевался надо мной? Но открытие старой раны не могло помочь.

"Девви, любовь моя". Она слегка вздохнула, положила ручку и с улыбкой наклонила голову вверх, как цветок, расправляющийся и раскрывающийся для солнца. "Присаживайся".

Я сел напротив нее, глядя на портрет позади нее: Папа и я, когда я был мальчиком лет четырех или пяти. Мы оба выглядели настолько несчастными и не на своем месте, что единственное, что нас связывало, - это ДНК. Наши резкие нордические черты лица и ледяные глаза.

"В консерватории пыльно", - сказал я.

"Правда, сейчас?" Она облизала палец, прежде чем перевернуть страницу лежащего перед ней документа. "Ну, я должна сказать уборщикам, чтобы завтра уделили комнате больше внимания".

"У вас финансовые проблемы?"

Она все еще хмурилась, глядя на число, написанное на бумаге. "О, Девви. Должны ли мы говорить о финансах? Это так часто встречается. Вы только что приехали. Я хочу, чтобы мы пообедали и как следует наверстали упущенное. Может быть, сходим на скачки".

"Мы все это сделаем, мамочка. Но я должна знать, что о тебе позаботятся".

"Мы выживем". Она подняла голову, одарив меня колеблющейся улыбкой.

"Когда именно будет оглашение завещания? Завтра или на следующий день?"

"Вообще-то..." она закончила писать предложение на документе, отложив ручку "...боюсь, оглашение завещания сильно задержится."

"Серьезно?" Я приподнял бровь. "Почему?"

"Мистер Тиндалл сейчас находится за границей".

Гарри Тиндалл был доверенным адвокатом моего покойного отца.

"И вы не упомянули об этом до того, как я села в самолет?"

Она задумчиво улыбнулась, глядя на мои волосы, словно хотела любовно провести по ним своими материнскими пальцами. "Думаю, можно сказать, что возможность увидеть тебя представилась, и я, как человек, поддалась искушению. Мне жаль". Ее глаза блестели от непролитых слез. "Ужасно жаль".

Это успокоило мой гнев. "Тише, мама. Я здесь для тебя".

Я потянулась через стол и взяла ее за руку. Она была хрупкой под моим прикосновением.

"Я переведу тебе деньги, чтобы ты продержалась до оглашения завещания", - услышала я свои слова.

"Нет, дорогая, мы не можем..."

"Конечно, могли бы. Ты моя мать. Это самое малое, что я могу для тебя сделать".

Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, упиваясь каждой новой морщинкой, накопившейся за последний год.

"Я слышала, что Дрю оставляет желать лучшего в том, чтобы сделать Сесилию счастливой". Я растянулась на своем сиденье, скрестив лодыжки на столе.

Моя мать снова взяла ручку и черкнула по краю папки, прикусив нижнюю губу, как она делала всякий раз, когда мой отец затевал что-то нехорошее, и она знала, что ей придется убирать за ним. "Вполне."

"Что я могу сделать, чтобы помочь?"

"На самом деле, ты ничего не можешь сделать. Этим должна заниматься твоя сестра".

"Сиси не привыкла заботиться о таких вещах". Преуменьшение, блядь, века. Когда мы были детьми, я ежедневно лезла в горячую воду, чтобы спасти задницу своей сестры.

Мама поджала нижнюю губу, обдумывая это. "В любом случае, ей пора начать учиться держать себя в руках. Единственное, что ты можешь сделать для меня сейчас, это воздержаться от скандальных заголовков. Они нам точно не нужны".

В тот момент моя мама выглядела такой сломленной, такой уставшей, такой измученной трагедиями, которые подбрасывала ей жизнь, что я не могла полностью подавить ее. Не тогда, когда у нее оставалось так мало надежды.

Именно поэтому я не мог сказать ей, что планирую забеременеть от внебрачного владельца клуба бурлеска, который, кстати, красовался на рекламных щитах по всему Восточному побережью абсолютно голым.

Но Белль даже не была беременна. Какой смысл было рассказывать об этом моей матери? К этой ситуации можно было вернуться через три, четыре или пять месяцев, когда осядет пыль на могиле моего отца.

Нет необходимости сообщать маме еще более плохие новости.

"Никаких скандальных заголовков..." Я усмехнулся ей в ответ. "Обещаю".

7

Девон

Овуляция продолжается?

Через шесть дней? Я похожа на африканского муравья-водителя?

Мне пришлось погуглить, чтобы узнать, что средний африканский муравей-водитель производит от трех до четырех миллионов яиц каждый месяц и считается самым плодовитым животным на планете Земля.

Девон: не с этого ракурса. Встань на колени, подними задницу и возьми в руки крошку хлеба, чтобы я мог убедиться.

Почему ты спрашиваешь?

Попытка зачать ребенка сегодня не повредит нашим шансам, верно?

Технически нет, но шансы будут невелики.

Невелики, но существуют.

Ты ждешь приглашения?

От твоей невоспитанной задницы? Нет. Я уже в пути.

Это прекратится, как только я забеременею.

Девон: абсолютно.

Я серьезно. Я уже чувствую личную агрессию из-за твоего присутствия в моей жизни.

Нет смысла спрашивать, почему ты так ненавидишь мужчин, я полагаю?

Нет, если вы хотите получить прямой, честный ответ.

Понятно. Считайте, что вы избавились от меня, как только у вас появится ребенок.