Плюс один

— Проблемы?

Дункан потянулся к моей руке, и мы возобновили прогулку по тропинке. Лёгкий ветерок шелестел в кронах деревьев, ярких, сочных и зелёных, как весна. Пройдя ещё немного, мы остановились.

— Слушай.

Я так и сделала, но всё, что я слышала — это ветер и шелест листвы, ну может ещё редкий лесной житель, белка или бурундук, шуршал в кустах ближайшей рощи.

— Что ты слышишь?

— Ничего, — он посмотрел сначала направо, затем налево. — Думаю, я понял, почему Кевин не хочет оставлять это место. Здесь так спокойно.

— Так и есть. А также здесь может быть скучно.

Он снова начал смеяться.

— Рискую снова тебя расстроить, но не думаю, что можно скучать, когда поблизости твоя бабушка.

Когда я не ответила, он дёрнул меня за руку.

— Пойдём покажешь.

— Покажу? Что покажу?

— Ты сказала, что покажешь мне ферму. Я хочу её посмотреть. Каково это было — расти здесь? Чем вы с Кевином занимались, когда были детьми?

Кивнув в сторону деревьев, я начала рассказывать: — Там озеро, скорее даже пруд, за этими деревьями. Летом мы часами в нём плавали, — на меня нахлынули воспоминания. — Мы даже привязали тарзанку. Можно качаться над водой, а потом отпустить руки и нырнуть глубоко-глубоко.

— Какая там глубина?

Я пожала плечами.

— Понятия не имею. Отпустишь руки — и просто падаешь в воду.

— И даже дна не видно?

— Нет, — хихикнув, ответила я. — Это же не бассейн.

— Покажешь?

Я подняла взгляд на его лицо и всмотрелась в его черты.

— Зачем?

— Потому что у меня не было ничего такого, когда я рос, и мне хочется посмотреть. Я хочу узнать о тебе больше.

Я обернулась к дому и взвесила варианты: приятная прогулка с Дунканом по роще и закоулкам памяти, или возвращение в дом к семье. Я глубоко вздохнула.

— Ладно, пошли.

Он снова потянулся к моей руке, и я повела его в рощу. Посмотрев под ноги, я вспомнила, что мы оба в шлёпках.

— Берегись колючек, — предупредила я.

— Колючек? Каких колючек?

Я указала на небольшое зелёное растение. У него были острые листья, а его маленькие колючие семена могли очень крепко вцепиться.

— Посмотри на это маленькое растение. Летом эти шарики становятся гораздо опаснее, когда высыхают.

Дункан кивнул и пошёл дальше, старательно держась подальше от колючей угрозы и осматривая землю так тщательно, будто я сказала ему, что тут мины, а не сорняки.

Через кроны деревьев до земли лучами доходило солнце. Когда мы приблизились к озеру, то прошли через полосу яркого света, только чтобы вновь войти под тускло освещённую сень листвы. Внезапно деревья закончились, и ровный луг, освещённый солнечным светом, остался единственным, что отделяло нас от озера. Утренний туман уже практически полностью рассеялся, выжженный солнцем, и небо окрасилось в изумительный оттенок голубого.

Рука об руку мы дошли до кромки воды.

Я указала на гигантское дерево на берегу.

— Вот здесь мы вешали тарзанку.

— Что с ней случилось?

— Может, сгнила.

— Очень плохо. Я собирался подбить тебя сделать это снова.

— Подбить меня? — спросила я. — Да вода около десяти градусов.

Глаза Дункана округлились.

— Ну, вот и накрылась мысль о купании.

— Боишься холодной воды?

— Нет. Я имел в виду кое-что другое... ну, ты же знаешь, что происходит в холодной воде?

Я рассмеялась.

— Думаю, даже немного сморщенный, ты всё ещё будешь впечатляющим.

— Впечатляющий, — сказал он, поиграв бровями. — Это намного лучше, чем то, как меня называли раньше.

Мы оба скинули шлёпки и по щиколотку зашли в холодную воду. Дно было мягким, и наши ноги зарылись в илистый песок.

Выражение лица Дункана было бесценным, когда мы сделали шаг, а потом другой на мелководье.

— Ну как? — спросила я.

— Думаю, твоя семья могла бы построить тебе бассейн.

— Ох, но так гораздо веселее.

Наше внимание привлекло движение в воде.

— Это рыба?

Я кивнула и расхохоталась.

— Ты такой городской мальчик.

Своим замечанием я заработала брызги, от которых моя майка и шорты покрылись пятнами холодной воды.

Чуть позже, когда мы сидели на берегу, Дункан поднялся. Не успела я спросить, куда это он идёт, как он нагнулся. Когда он развернулся обратно ко мне, в руках у него было полдюжины или около того ярких жёлтых маргариток. Эти цветы в изобилии росли на лугу, формируя золотые озёра в море высокой зелёной травы.

— Это тебе, — сказал он и передал их мне, поцеловав при этом в щёку.

Я потянулась за цветами.

— Так много?

— Так много всего произошло впервые. Моя первая прогулка с тобой в лесу, мой первый визит на озеро твоего детства, — он рассмеялся. — Первая бешеная пресноводная рыба, которую я увидел.

— Бешеная?

Он кивнул.

— Разве ты не видела? Она выскочила прямо из воды. Нам повезло, что мы унесли ноги. Бывал я на глубоководных судах, которые спасовали бы перед такой опасной рыбой.

Покачав головой, я покрутила стебли цветов между пальцев и напомнила себе, что мы всего лишь притворяемся.

— Спасибо, что спас меня от бешеной рыбы. А, и за цветы.

— Нет... Спасибо тебе, что показала мне это место. Мне нравится узнавать тебя.

Я легла на траву и стала смотреть на небо. Внезапно обзор мне заблокировали склонившиеся надо мной широкие плечи и сексуальная улыбка.

— Ты не должен это делать, — сказала я. — Все эти милые вещи.

— Ты права. Не должен. — Дункан потянулся к моему подбородку и приблизился к губам. Когда мы практически соприкоснулись носами, он продолжил,

— И вот этого я тоже делать не должен... но хочу. — И соединил наши губы.

Его поцелуй был медленным и нежным. Одними легкими, как пёрышко прикосновениями он оттолкнул грусть нашего притворного спектакля и вернул меня в фантазию. Я захныкала, поднимаясь, прижимаясь, желая большего, нуждаясь в ощущении его кожи рядом с моей. Жар возрос, когда он усилил давление. У него был вкус кофе с намёком на бекон. А когда его язык закружил в поисках входа, я решила перестать беспокоиться о том, что будет, когда мы вернёмся в Нью-Йорк, и наслаждаться тем, что само шло ко мне в руки.

Мои пальцы запутались в его густых тёмных волосах, когда я притянула его ближе.

Он сел и огляделся.

— Бинокль твоей бабушки добьёт до сюда?

— Нет, — хихикнула я, — но раз уж ты знал, что это произойдёт, стоило захватить ту коробку, которую мы купили в магазине и оставили в моей комнате.

Я наблюдала, как он, раздумывая, сжал губы, и взгляд его изумрудных глаз медленно прошёлся по мне от макушки до пяток. Будто луч лазера его взгляд воспламенял мою кожу. Становилось всё горячее, тепло солнечных лучей за миллисекунды переросло в жар раскалённых докрасна углей. Наконец, он произнёс, — Тогда дай мне на тебя посмотреть.

— Ты и так меня видишь. Я прямо здесь.

— Кимбра.

То, как он произнёс моё имя — перекатив его на языке, низким командным голосом — заставило болезненно напрячься мои внутренности.

— Дункан?

Он потянулся к подолу моей майки и поднял его. Я не возражала; более того, я села и позволила ему избавиться от этой вещицы, а затем и от топа под ней.

— Чёртово совершенство, — оценил он и склонил голову к моей груди.

Я ахнула, когда он подразнил мой сосок, отправив разряды электричества прямо к моей киске.

Я оттолкнула его.

— Не так.

Его глаза вопросительно распахнулись.

— Не так, что мой верх слетел, а твой остался на месте. Раздевайтесь, мистер Уиллис.

Ехидная ухмылка расплылась на его лице.

— Блять. С сегодняшнего дня, каждый раз, когда ты будешь заходить в мой кабинет, эта фраза будет проигрываться в моей голове.

Его бицепсы напряглись, когда он потянулся за спину и стащил футболку через голову, показывая свою подтянутую грудь и живот.

Я провела пальцами вниз по его торсу к впадинам, которые подчёркивали V над краем шортов.

— Весьма недурно.

Его лазерное зрение вернулось, и моё тело отозвалось. Всего лишь от прикосновения мои соски сжались до твёрдых камешков, и Дункан с одобрением кивнул.

— Нет, красавица. Лучше, чем недурно. Чёртово совершенство.

Глава 14

Вернув одежду на место, и вытащив из волос травинки, мы направились обратно к дому. Казалось, будто нам обоим хотелось быть ближе, поэтому мы переплели пальцы и шагали через деревья в приятном молчании.

На берегу озера мы целовались словно два похотливых подростка, а не как двое взрослых, которые вчера трахались, как кролики. Наше желание преобразилось. Мы были вместе, соединялись так интимно, как только могут два человека, но сегодня нам хотелось большего.

Пока лёгкий бриз создавал рябь на воде, мы действовали нерешительно, осторожно исследуя друг друга и навёрстывая то, что пропустили в наших пятимесячных несуществующих ухаживаниях. Используя все органы чувств, мы целовались и облизывали друг друга, дразнили и удовлетворяли. Не было никаких запретов, пока мы прикасались друг к другу и просили большего. Единственным, чем мы так и не занялись, был, собственно, секс.

Хотя отсутствие презервативов послужило нам оправданием, на самом деле всё казалось куда глубже.

Было что-то чувственное в изучении друг друга, будь то мой, как оказалось, безумно чувствительный к щекотке живот или то, что тёплое дыхание Дункана за моим ухом заставляет всё моё тело покрываться мурашками.

Я также узнала несколько важных фактов о нём, которые явно не появятся в его личном деле в "Бьюкинен и Уиллис".

Дункан Уиллис также боится щекотки, но его секретное место - мягкая кожа позади коленей. А когда он возбуждён, его внушительного размера член указывает вверх. На левой руке у него небольшой шрам от собаки, которая укусила его в детстве. И, наконец, при солнечном свете золотые блики в его глазах становятся более заметными.

Мы лежали на солнышке и смотрели, как над головой плывут облака. Мы игриво спорили о фигурах, которые замечали. Там, где я видела собаку, он видел лошадь. Полагаю, то, что он сказал, правда: размер имеет значение.

Возможно, мы даже немного задремали, пока в траве неподалёку не зашуршал олень.

Если прошлая ночь в моей спальне оказалась самым эротичным опытом за всю мою жизнь, то это утро стало самым чувственным. Наш букет пополнялся новыми цветами. Они множились в геометрической прогрессии. И каждый отличался от других — был уникальным. Граница между реальностью и выдумкой размывалась. Совсем скоро наша ваза с цветами переполнится и разлетится вдребезги.

И снова на этой дороге к дому Дункан потянул меня за руку и остановился.

— Прежде чем мы вернёмся к твоей семье, хочу кое-что рассказать.

Я глубоко вдохнула, готовясь ко всему, что бы он ни собирался сказать. Возможно, всё слишком запуталось. Возможно, он хочет сегодня же вернуться в Нью-Йорк. Чёрт, у него же самолёт. Он может так и сделать. Возможно, он хочет прийти к моей семье с повинной и честно рассказать им, что всё это — лишь притворство.