The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

— В том-то всё и дело, — покачал он головой. — В нашей связи.

— Я не понимаю! — требовательно сказала она. — Поясни!

— Раньше всё это было за кадром, — покачал он головой. — Теперь ты чувствуешь. Если я с кем-то, то ты теперь чувствуешь. Я это не сразу в полной мере осознал — лишь когда ударился о столб, и ты схватилась за голову.

— Я и вправду чувствую, но как это связано? — спросила она.

— Я не хочу сделать тебе больно, — ответил он.

— И что? — слегка отстранилась она, искоса на его глядя и недоверчиво улыбаясь. — Всё, конец молодой жизни? Так, что ли, Поттер? — она отступила и упёрла кулаки в бока. — Ты решил наконец угомониться? А раньше то, что твоя разнузданность делает другим больно, в твою тупую, — она постучала его кулаком по лбу, — голову не приходило? То, что Габи ночами плакала, зная, Поттер, — не чувствуя, а зная, — что ты сейчас где-то с другой, тебя не волновало? Я не говорю о себе, но в гостиной сидит Дафна, которую ты попросту предал! И сестру её тоже предал! Иначе я это назвать не могу. Мне ты хотя бы про любовь не говорил, а лишь лицемерно затыкал мне рот, не желая слышать про мою! И только сейчас тебя вдруг взволновало, что — ах! — я ощущаю, что в твоей кобелиной башке творится, когда ты с другой?!

Раньше в ответ на подобный взрыв негодования он просто ушёл бы, даже не заботясь о том, что она после его ухода будет сначала рвать и метать, а потом, может, и слёзы начнёт лить. Он предпочитал об этом не думать и убедил себя, что всего этого нет. Он знал про чувства Элизабет, но решил, что обоим будет лучше, если будет продолжать их игнорировать, самого себя уговаривая, что так он не сделает ей больно. Но ведь она права — ей и вправду было больно, как и Габи, как и Дафне с Асторией…

Ответить было нечего — по сути, она правильно обрисовала ситуацию, которая ему, конечно же, виделась под другим углом, но суть от этого не менялась — его жизнь не может оставаться прежней. Он не мог больше оставаться всё тем же беспечным гулякой — хотя бы потому, что помимо Анны у него теперь есть Тэд, Вики и Ники.

— Скажи мне, милый, — спросила она, немного остыв от вспышки гнева, — ты по-прежнему считаешь, что любишь Дафну? А Асторию? Подумай, пожалуйста, и ответь мне со всей своей бараньей честностью. Ну так как?

Отвечать он не собирался. Можно, конечно, соврать, что всё позади, но ведь она почувствует. И ложь почувствует, и его настоящее отношение. Не зря же она его посадила впритирку к Дафне — хотела сама убедиться. И убедилась. До ледяного душа убедилась. Она внимательно разглядывала его лицо, на котором он пытался удержать бесстрастное выражение.

— Мне нужно, чтобы ты их вернул, Поттер, — сказала она, кивнув его мыслям. — Я знаю, что ты сможешь, и думаю, что они этого ждут. Правда ведь, ты их вернёшь? — он снова ничего не ответил, и она подошла совсем близко, заглядывая ему в глаза: — В качестве награды тебе за то, что ты, вопреки своим принципам, будешь с ними близок, я тебе предлагаю себя. Я не собираюсь забывать того, что произошло с мамой, но я смогу себя заставить относиться к этому, как… как к твоему совместному чаепитию в компании дам чуть старше… Которое, конечно же, никогда не повторится. Вот моя тебе награда, Поттер — я буду всегда хотеть и ждать тебя.

— Панси, — вздохнул он, качая головой. — Я бы всё на свете отдал…

— Ты уже сделал мне больно, Поттер, — спокойно сказала она. — И не раз. Всё остальное — ерунда. Я собираюсь тебе эту боль простить… Если ты заслужишь… К тому же, ты должен мне желание, помнишь?

— За то, что ты не вскрыла сразу письмо? — встрепенулся он. — Желание — это святое!

В этот самый момент раздался звонок, и она шагнула мимо него, чтобы отпереть, одновременно снимая Муффлиато. Дверь закрыла его от гостя… Гостьи.

— Здравствуй, дорогая! — воскликнула Паркинсон, и послышался звук поцелуя. — Как я рада тебя видеть!

— Привет, — ответила посетительница. — Дафна мне сказала, что у тебя какое-то очень важное дело… Речь о жизни и смерти… Вот я и примчалась!

— Ну, положим, про смерть я не упоминала, — с улыбкой возразила Паркинсон, закрывая дверь.

— Гарри! — воскликнула Астория, увидев его и сразу же покраснела, глядя на Панси. — Ты не подумай, я знаю, что вы женаты и не…

Ни слова не говоря, он шагнул к ней и обнял, крепко прижимая. Она дёрнулась от неожиданности и развела руками.

— Это не я, — сказала она Паркинсон, словно извиняясь. — Я не собиралась… Я же знаю, что он твой…

— Ничто не мешает ему быть и твоим тоже, — успокоила её Паркинсон, погладив по плечу. — Уж не я точно!

Он заметил, что, пока обнимался с Асторией, Паркинсон успела откуда-то взять большую сумку с поклажей и отстранился, изумлённо глядя на её ношу.

— Я вас оставляю, — сообщила она. — Ты же понимаешь, драгоценный мой супруг, мой дом — твой дом! Понадоблюсь — я буду с Габи и Анной!

— Не сильно там шалите, — улыбнулся он.

— Мы вообще-то не по этой части, — вернула она улыбку. — Для шалостей есть ты.

Она подошла и поцеловала его в щёку, а потом ступила назад и исчезла. Астория вздрогнула и спряталась за него, держась за руку.

— Что такое? — воскликнула она, выстреливая слова со скоростью пулемёта. — Что за чертовщина? Гарри, ты это видел? Куда она делась? С ней всё в порядке?

— Успокойся, — ответил он, обнимая её. — Панси просто трансгрессировала.

— У них с Гарри всё не как у людей, — послышался голос Дафны, которая наблюдала за ними из прохода в гостиную. — Какая-то непонятная магия, высокие отношения… Гарри, а кто такие Габи и Анна, и что это за шалости имелись в виду?

— Анна — моя воспитанница, — ответил он, — и с ней никаких шалостей не может быть ни сейчас, ни когда-либо в будущем. А Габи…

— У тебя есть воспитанница? — ахнула Астория. — Откуда? А почему мы про неё не знаем? Кто она? Сколько ей лет?

— Погоди, — улыбнулся Гарри, за плечи утягивая её в гостиную и по пути прижимая к себе Дафну. — Давай по порядку…