Трое в лодке, не считая собаки [англ. и рус. параллельные тексты]

He appeared to be quite pleased to sing it, for he came up at once, and sat down to the piano without another word.

Он, по-видимому, был рад нам спеть, потому что пришел немедленно и, не говоря ни слова, сел за рояль.

"Oh, it will amuse you.

- Вот-то будет забава!

You will laugh," whispered the two young men, as they passed through the room, and took up an unobtrusive position behind the Professor's back.

Вы посмеетесь, - шепнули нам молодые люди, проходя через комнату, и скромно заняли места за спиной профессора.

Herr Slossenn Boschen accompanied himself.

Герр Шлоссен-Бошен аккомпанировал себе сам.

The prelude did not suggest a comic song exactly.

Вступление не предвещало особенно смешной песни.

It was a weird, soulful air. It quite made one's flesh creep; but we murmured to one another that it was the German method, and prepared to enjoy it.

Это была медленная, полная чувства мелодия, от которой по спине пробегал холодок. Но мы шепнули друг другу, что это немецкий способ смешить, и приготовились наслаждаться.

I don't understand German myself.

Сам я не понимаю по-немецки.

I learned it at school, but forgot every word of it two years after I had left, and have felt much better ever since.

Я изучал этот язык в школе, но забыл все до последнего слова через два года после ее окончания и с тех пор чувствую себя значительно лучше.

Still, I did not want the people there to guess my ignorance; so I hit upon what I thought to be rather a good idea.

Все же я не хотел обнаружить перед присутствующими свое невежество.

I kept my eye on the two young students, and followed them.

Поэтому я прибегнул к хитрой уловке: я не спускал глаз с молодых студентов и следовал их примеру.

When they tittered, I tittered; when they roared, I roared; and I also threw in a little snigger all by myself now and then, as if I had seen a bit of humour that had escaped the others.

Когда они хихикали, я тоже хихикал, когда они хохотали, я тоже хохотал. Кроме того, я по временам слегка улыбался, словно отмечая смешную черточку, которой они не уловили.

I considered this particularly artful on my part.

Этот прием я считал особенно удачным.

I noticed, as the song progressed, that a good many other people seemed to have their eye fixed on the two young men, as well as myself.

Через некоторое время я заметил, что многие из присутствующих, как и я, не сводили глаз с молодых людей.

These other people also tittered when the young men tittered, and roared when the young men roared; and, as the two young men tittered and roared and exploded with laughter pretty continuously all through the song, it went exceedingly well.

Они тоже хихикали, когда те хихикали, и хохотали, когда те хохотали. И так как эти молодые люди хихикали, хохотали и ржали почти непрерывно во время всей песни, дело шло замечательно.

And yet that German Professor did not seem happy.

Тем не менее немецкий профессор не казался довольным.

At first, when we began to laugh, the expression of his face was one of intense surprise, as if laughter were the very last thing he had expected to be greeted with.

Сначала, когда мы захохотали, его лицо приняло крайне удивленное выражение, словно он меньше всего ожидал, что его пение встретят смехом.

We thought this very funny: we said his earnest manner was half the humour.

Мы сочли это очень забавным и подумали, что в серьезности профессора - половина его успеха.

The slightest hint on his part that he knew how funny he was would have completely ruined it all.

Малейший намек на то, что он знает, как он смешон, погубил бы все.

As we continued to laugh, his surprise gave way to an air of annoyance and indignation, and he scowled fiercely round upon us all (except upon the two young men who, being behind him, he could not see).

Мы продолжали смеяться, и его удивление сменилось негодованием и досадой. Он окинул яростным взглядом нас всех, кроме тех двух студентов, которых он не видел, так как они сидели сзади.

That sent us into convulsions.

Тут мы прямо покатились со смеху.

We told each other that it would be the death of us, this thing.

Мы говорили друг другу, что эта песня нас уморит.

The words alone, we said, were enough to send us into fits, but added to his mock seriousness-oh, it was too much!

Одних слов было бы достаточно, чтобы довести нас до припадка, а тут еще эта притворная серьезность. Нет, это уже чересчур!

In the last verse, he surpassed himself.

В последнем куплете профессор превзошел самого себя.

He glowered round upon us with a look of such concentrated ferocity that, but for our being forewarned as to the German method of comic singing, we should have been nervous; and he threw such a wailing note of agony into the weird music that, if we had not known it was a funny song, we might have wept.

Он опалил нас взглядом, полным такой сосредоточенной ярости, что, не будь мы предупреждены о германской манере петь смешные песни, нам бы стало страшно. В его странной мелодии зазвучал такой вопль страдания, что мы бы заплакали, если бы не знали, что песня смешная.

He finished amid a perfect shriek of laughter.

Когда профессор кончил, все прямо визжали от смеха.

We said it was the funniest thing we had ever heard in all our lives.

Мы говорили, что в жизни не слышали ничего смешнее этой песни.

We said how strange it was that, in the face of things like these, there should be a popular notion that the Germans hadn't any sense of humour.

Нам казалось очень странным, что, несмотря на подобные песни, в публике существует мнение, будто немцы лишены чувства юмора.

And we asked the Professor why he didn't translate the song into English, so that the common people could understand it, and hear what a real comic song was like.

Мы спросили профессора, почему он не переведет эту песню на английский язык, чтобы все могли понимать слова и узнали бы, что такое настоящая комическая песня.

Then Herr Slossenn Boschen got up, and went on awful.

Тут герр Шлоссен-Бошен встал и разразился.

He swore at us in German (which I should judge to be a singularly effective language for that purpose), and he danced, and shook his fists, and called us all the English he knew.

Он ругал нас по-немецки (мне кажется, это исключительно подходящий язык для такой цели), приплясывал, потрясал кулаками и обзывал нас всеми скверными английскими словами, какие знал.

He said he had never been so insulted in all his life.

Он говорил, что его еще никогда в жизни так не оскорбляли.

It appeared that the song was not a comic song at all.

Оказалось, что эта песня вовсе не комическая.

It was about a young girl who lived in the Hartz Mountains, and who had given up her life to save her lover's soul; and he died, and met her spirit in the air; and then, in the last verse, he jilted her spirit, and went on with another spirit-I'm not quite sure of the details, but it was something very sad, I know.

В ней говорилось про одну молодую девушку, которая жила в горах Гарца и пожертвовала жизнью, чтобы спасти душу своего возлюбленного. Он умер и встретил в воздухе ее дух, а потом, в последнем куплете, он изменил ее духу и удрал с другим духом. Я не совсем уверен в подробностях, но знаю, что это было что-то очень печальное.

Herr Boschen said he had sung it once before the German Emperor, and he (the German Emperor) had sobbed like a little child.

Герр Бошен сказал, что ему пришлось однажды петь эту песню в присутствии германского императора, и он (германский император) рыдал, как дитя.

He (Herr Boschen) said it was generally acknowledged to be one of the most tragic and pathetic songs in the German language.

Он (герр Бошен) заявил, что эта песня вообще считается одной из самых трагических и чувствительных в немецкой музыкальной литературе.

It was a trying situation for us-very trying.

Мы были в тяжелом, очень тяжелом положении.

There seemed to be no answer.

Отвечать, казалось, было нечего.

We looked around for the two young men who had done this thing, but they had left the house in an unostentatious manner immediately after the end of the song.

Мы поискали глазами двух молодых людей, которые нас так подвели, но они незаметным образом скрылись, едва только песня была окончена.

That was the end of that party.

Таков был конец этого вечера.

I never saw a party break up so quietly, and with so little fuss.

Я никогда не видел, чтобы гости расходились так тихо, без всякой суеты.

We never said good-night even to one another.

Мы даже не попрощались друг с другом.

We came downstairs one at a time, walking softly, and keeping the shady side.

Мы спускались вниз поодиночке, стараясь ступать бесшумно и придерживаясь неосвещенной стороны.

We asked the servant for our hats and coats in whispers, and opened the door for ourselves, and slipped out, and got round the corner quickly, avoiding each other as much as possible.

Мы шепотом просили лакея подать нам пальто, сами открывали двери, выскальзывали и поскорее сворачивали за угол, избегая смотреть друг на друга.

I have never taken much interest in German songs since then.

С тех пор я уже никогда не проявлял особого интереса к немецким песням.

We reached Sunbury Lock at half-past three.

В половине четвертого мы подошли к шлюзу Санбери.

The river is sweetly pretty just there before you come to the gates, and the backwater is charming; but don't attempt to row up it.

Река здесь полна очарования, и отводный канал удивительно красив, но не пробуйте подняться по нему на веслах.

I tried to do so once.

Однажды я попробовал это сделать.

I was sculling, and asked the fellows who were steering if they thought it could be done, and they said, oh, yes, they thought so, if I pulled hard.

Я сидел на веслах и спросил приятелей, которые правили рулем, можно ли подняться вверх по течению. Они ответили: да, разумеется, если я очень постараюсь.

We were just under the little foot-bridge that crosses it between the two weirs, when they said this, and I bent down over the sculls, and set myself up, and pulled.

Когда они это сказали, мы были как раз под пешеходным мостиком, переброшенным между двумя дамбами. Я собрался с силами, налег на весла и начал грести.

I pulled splendidly.

Я греб великолепно.

I got well into a steady rhythmical swing.

У меня скоро выработался непрерывный ритмический мах.

I put my arms, and my legs, and my back into it.

Я действовал руками, ногами, спиной.

I set myself a good, quick, dashing stroke, and worked in really grand style.

Я греб быстро и красиво, работал в блестящем стиле.

My two friends said it was a pleasure to watch me.

Приятели говорили, что смотреть на меня -чистое удовольствие.

At the end of five minutes, I thought we ought to be pretty near the weir, and I looked up.

Когда прошло пять минут, я решил, что мы должны быть уже близко от запруды, я поднял глаза.

We were under the bridge, in exactly the same spot that we were when I began, and there were those two idiots, injuring themselves by violent laughing.

Мы стояли под мостом, на том самом месте, с которого я начал, а мои два идиота хохотали так, что рисковали заболеть.

I had been grinding away like mad to keep that boat stuck still under that bridge.

Я, оказывается, лез из кожи, чтобы удержать лодку на одном месте, под мостом.

I let other people pull up backwaters against strong streams now.

Пусть теперь другие пробуют ходить на веслах по отводным каналам против сильного течения!

We sculled up to Walton, a rather large place for a riverside town.

Мы поднялись вверх до Уолтона. Это одно из сравнительно больших местечек на побережье.

As with all riverside places, only the tiniest corner of it comes down to the water, so that from the boat you might fancy it was a village of some half-dozen houses, all told.

Как и во всех прибрежных городах, только крошечный уголок Уолтона спускается к реке, так, что с лодки может показаться, что это деревушка, состоящая из какого-нибудь десятка домиков.

Windsor and Abingdon are the only towns between London and Oxford that you can really see anything of from the stream.

Кроме Виндзора и Эдингтона, между Лондоном и Оксфордом нет ни одного города, который был бы виден с реки целиком.

All the others hide round corners, and merely peep at the river down one street: my thanks to them for being so considerate, and leaving the river-banks to woods and fields and water-works.

Все остальные прячутся за углом и выглядывают на реку только какой-нибудь одной улицей. Спасибо им за то, что они так деликатны и предоставляют берега лесам, полям и водопроводным станциям.

Even Reading, though it does its best to spoil and sully and make hideous as much of the river as it can reach, is good-natured enough to keep its ugly face a good deal out of sight.

Даже Рэдинг, хотя, он из всех сил старается изгадить, загрязнить и обезобразить как можно более обширный участок реки, достаточно добродушен, чтобы спрятать значительную часть своего некрасивого лица.

Caesar, of course, had a little place at Walton-a camp, or an entrenchment, or something of that sort.

У Цезаря, разумеется, было именьице также и около Уолтона: лагерь, укрепление или что-то в этом роде.

Caesar was a regular up-river man.

Цезарь ведь был большой любитель рек.