Отпуск на даче

Мама отсчитала мне пятьдесят тысяч рублей.

— Положи немного в кошелёк, а остальное убери на дно сумки, — как маленькой велела она.

— Зачем мне столько? — спросила я. — У меня ещё пять тысяч в кошельке.

— Не пригодятся — привезёшь назад. На всякий случай иметь надо. Может, там какая-нибудь кофточка красивая будет продаваться и ещё что-нибудь. Ты всё-таки работаешь в школе. Тебе надо прилично одеваться. Возьми ещё пять тысяч. Ты щётку для волос взяла?

— Взяла.

— А носовые платочки?

Папа демонстративно ушёл на кухню.

— Мам, ты вроде хоббита. Он тоже взял с собой в первое путешествие целую стопку носовых платков. Потом он научился обходиться в походе без них.

— Вот среди гномов и будешь обходиться без них, а среди людей…

— Не умею без них. Даже среди странствующих гномов не смогу. Взяла я их, взяла.

Мы пообедали, и всё это время мама была рассеянна, явно гадая, не забыли ли мы уложить что-нибудь нужное. Как видите, не я одна была похожа на римского патриция. Обед приготовил папа, когда мы укладывались. Только суп был вчерашний, сваренный мамой. Очень вкусный суп.

— А может, не поедешь? Я бы тогда завтра пирогов испёк, — искушал меня отец.

— Приговор вынесен и обжалованию не подлежит, — ответила я.

При нынешних обстоятельствах мои слова прозвучали несколько зловеще, так что мама поморщилась.

— Из-за своих Одина и Филина ты стала грубовата, — отметила она.

Она была права. Я писала цикл из четырёх книг про море, пиратов, контрабандистов и поневоле впитала в себя их отношение к жизни и «морской» юмор. Однако люди с прозвищами Один и Филин не смогли бы научить меня ничему плохому, просто мама про них ещё не читала, а судила о них из моих отрывочных рассказов и путала с другими героями.

Брат позвонил по телефону, пожелал мне удачи и хорошего отдыха и посетовал, что не сможет придти, чтобы проститься, потому что сдаёт важный объект в городке под Москвой, куда отправляется каждое утро, а когда я уже собралась уходить, приехала тётя Кира.

— Милочка, я так спешила, боялась опоздать, — заговорила она. — Я почему приехала? Я подумала и решила привезти тебе вот этот крестик. Он освящён. Повесь его на шею или положи в карман… Я не знаю, это дело твоё… Главное, носи его всё время с собой.

И приятно, когда о тебе так заботятся, и смеяться хочется. Это же надо! Провожают меня так, словно я, и в самом деле, собираюсь выслеживать собаку Баскервилей.

— Спасибо, тётя Кира, я обязательно буду всегда иметь его при себе.

— Захвати с собой хотя бы это. — И отец передал мне пакет.

— Что это?

— Я не успел испечь пирожков, поэтому купил их в магазине. А то ведь с голоду умрёте у вашей Тладианты. Будет хоть что поесть на ужин и завтра на завтрак. Там ещё кое-что есть, но по мелочи.

Я стала переобуваться.

— На всякий случай, возьми вот это, — шепнул папа и сунул мне в руку небольшой предмет.

— А что это?

— Тихо. Газовый баллончик. Я не хочу сказать, что тебе будет что-то угрожать, но всё-таки, если там обитают волкодавы, то лучше его иметь.

Теперь я поняла, почему он так долго ходил в магазин. Он не просто в магазин ходил, а ездил покупать для меня оружие против собак. Впрочем, я без раздумий применю его и против человека, сунься ко мне кто с дурными намерениями.

Когда я распрощалась со всеми и покинула родной дом, я долго ещё представляла, сколько разговоров ведётся про мою поездку. Тётя Кира, конечно, высказала все свои сомнения, для убедительности повторив их несколько раз.

Я очень надеялась, что Аня уже приехала к Марине. Я нарочно не торопилась и подгадала со временем так, чтобы опоздать на сорок минут. Но зря я не побыла дома подольше: Аня ещё не появлялась. Я боялась, что Марина станет укорять меня за самодеятельность, ведь это право и забота только хозяйки кого-то приглашать к себе домой, но она ни словом, ни взглядом не дала мне понять, что недовольна. Наоборот, она казалась растерянной и очень обрадовалась, что я, хоть и с опозданием, но вернулась. Кажется, она была бы счастлива, если бы я привела с собой не только Аню и в перспективе Катю, но и ещё парочку бывших подруг.

— Мила, у меня кто-то побывал, — приглушённым голосом, казавшимся из-за этого особо таинственным, сообщила она.

— С чего ты взяла, что у тебя кто-то был? — не поняла я. — Что-нибудь пропало?

Вот этого я боялась больше всего. Некоторые люди такие беспокойные и подозрительные, что, завались у них какая-нибудь вещь в угол или в щель, и они сейчас же обвинят в её пропаже гостей. Мама до сих пор помнит, как неприятно ей было однажды в гостях у старинной подруги, с которой дружили десятилетиями, постоянно бывали друг у друга в гостях, даже ездили вместе в Ленинград. Сидели они спокойно, пили чай с пирожными, а потом подруга зачем-то лезет в шкаф и неожиданно заявляет, что у неё пропал шарфик. Мама сидит, ни о чём плохом не думает, а та всё с большим беспокойством повторяет, что шарфик лежал здесь, а сейчас его нет. Мама спрашивает, не думает ли она, что это она взяла шарфик. Другая бы на месте хозяйки ответила бы, что, разумеется, так не думает, а та молчит и с ещё большим беспокойством повторяет, что шарфика нет. Хорошо, что он не завалился далеко, а нашёлся тут же, едва подруга приподняла вещь, под которой он лежал, а то мама уж не знала, что и делать. И ведь эта женщина прекрасно понимала, что мама ничего не возьмёт, но в натуре у неё была такая невероятная подозрительность. Что же говорить о Марине, которая нас с Аней фактически не знала.

— Нет, не пропало, — возразила Марина, и у меня отлегло от сердца. — Не пропало, а передвинуто.

Последние сутки были переполнены эмоциями, поэтому сознание отказывалось бурно реагировать на новости из жизни потусторонних сил и даже принялось сопротивляться им верить. Как может погибший человек передвигать вещи? Если он стал призраком, то призраки бесплотны. Полтергейст? Сама я, к счастью, с этим явлением не сталкивалась, и никто из моих знакомых и их знакомых не сталкивался, но об этом так много писали и пишут, что поневоле подумаешь, не правда ли это. Только, по свидетельству очевидцев, должны не только передвигаться вещи, но и разбиваться посуда, падать шкафы и происходить прочие безобразия. Думаю, будет очень неприятно, если на меня, спокойно сидящую в кресле, вдруг упадёт шкаф. Вот у нас в школе такого произойти не может, потому что, после того как один ученик (которого, я называла комодом, а завуч — двустворчатым шкафом) заменил собой явление полтергейста и на перемене случайно повалил в кабинете русского языка два книжных шкафа, к нам ко всем присылали рабочего, который соединил все шкафы между собой металлическими скобами. Но этакая защита придумана в школе, а у Марины её явно нет.

— Что именно передвинули? Шкаф? — спросила я, следуя своим мыслям.

— Ты надо мной издеваешься? Почему именно шкаф? — спросила Марина с ноткой обиды в голосе.

— Извини, если сказала чепуху. Знаешь, «мои мысли — мои скакуны». Ты заговорила о том, что у тебя что-то передвинуто, а я тут же вспомнила школьное происшествие. Там перевернули два шкафа.

— Угу, понятно. У нас тоже происшествий хватает. Не шкаф у меня перевернули, а передвинули мыльницу, которая стоит на раковине. Ту, про которую ты сказала, что она очень красивая. Фарфоровую. Сейчас она стоит не слева, а справа.

Мне даже не было смешно от слов подруги, настолько это событие было незначительным, а объяснение его проделками призрака — глупым.

— Марина, так можно довести себя до психушки, — попробовала я успокоить женщину, которая явно сама выискивала повод для страхов. — Мало ли кто мог переставить мыльницу! Может, это Аня умывалась и поставила мыльницу на другое место. Может, она у неё дома стоит справа, вот по инерции она и переставила её.

— Не понимаю, зачем ей было её передвигать, — возразила Марина. — Вот ты её поднимала?

— Зачем?

— Я и говорю, что никому в голову не придёт её зачем-то переставлять. Если чистишь раковину, тогда, конечно, снимешь её, но зачем это делать, если просто умываешься?

Этого я не знала, конечно, но могла бы придумать не менее десяти причин, по которым можно было взять в руки мыльницу. Хотя бы просто для того, чтобы рассмотреть изящную вещь.

— Успокойся, пожалуйста, Марина, и не запугивай сама себя. Любовалась Аня этим произведением искусства, вот и всё. Подняла, поднесла к глазам, рассмотрела со всех сторон и поставила не туда. Вот и всё.

Хозяйке, может быть, не показалась убедительной моя версия, но тут уж возобладало тщеславие, и она улыбнулась.

— Может быть. Я эту мыльницу специально заказывала. Мыльницу, а к ней два стаканчика для щёток, такую коробочку для бритвенных принадлежностей, футляр для губки…

Её прервал звонок.

— Это домофон, — объяснила Марина. — Наверное, пришла Аня.

Она оказалась права, и вскоре к нам присоединилась Аня. Мне не хотелось вновь заводить разговор на тему о передвинутой мыльнице, но хозяйка не могла сейчас думать о чём-то другом.

— Аня, ты обратила внимание на мыльницу в ванной? — спросила Марина вместо приветствия.

Бедная женщина остолбенела.

— Я, конечно, мыла руки и умывалась… А что произошло с мыльницей?

— Ничего не произошло. Просто интересуюсь, брала ты её в руки или нет.

— Нет, — твёрдо ответила Аня. — Зачем мне надо брать в руки твою мыльницу?

Марина победоносно посмотрела на меня, словно от того, что она окажется права, зависело счастье её жизни, а не наоборот.

— Кто-то трогал мыльницу, — объяснила я Ане. — Марина считает, что это сделал её муж. Ему очень нужно было взять мыльницу и переставить на другое место. Никаких других забот у него нет.

— Надеюсь, он не повредил её? — спросила Аня. — Ничего не отбил?

Тут уж даже Марина не удержалась от смеха.

— Нет, ничего не отбил, — сказала она. — Но раз он трогал её, переставлял, значит, он здесь. Сейчас он даёт знать о своём присутствии такими мелочами, а потом… Я даже представить себе не могу, что будет потом.

Что бы стоило Ане сказать, что это она переставила мыльницу? Видит же, что женщина вся извелась от страха, а молчит. Лично я всё-таки подозревала, что это сделала Аня, а не созналась, так как испугалась, что дорогая вещь оказалась с дефектом и в этом обвинят её. А может, случайно её стукнула, когда ставила на раковину, и не хочет в этом признаваться.

— Я читала, что полтергейст начинается именно с таких вот незначительных происшествий, — сообщила Аня совсем не к месту.

Я поняла, что если сейчас разговор пойдёт по наметившемуся пути, то ночью мы все будет трястись от страха, потому что вспомним обо всех проявлениях сверхъестественных сил, о которых когда-либо слышали.

— А не пора ли нам пообедать? — спросила я словами Винни-Пуха. — По-моему, пора.

Если было что-то, быстрее всего способное отвлечь мысли Марины от страха перед мужем, то только необходимость проявить гостеприимство.

— Да, что это мы здесь стоим? Проходите в спальню, заносите туда сумки и оставьте их там. Найдёте дорогу? Не заблудитесь? Потом мойте руки и приходите в столовую.