Фиаско «Победителя»

Указания руководителя были лаконичными: вызвать в отдел начальника уголовного розыска и следователя, позвонить в город и попросить направления к ним эксперта-криминалиста и инспектора-кинолога. Сразу же направить за ними оперативную машину. Через секретаря сельсовета дать указание участковому инспектору обеспечить порядок на месте происшествия и опросить соседей, могли ли они заметить подозрительных на их взгляд людей? Ориентировать соседние отделы о случившемся. Проверить по учетам, кто из ранее судимых за кражи живет в этом селе.

Надо было спешить.

Преступления в его районе случались нечасто, намного реже, чем у соседей. И районные руководители, и в министерстве как-то привыкли, что в этом отделе нераскрытых преступлений практически не бывает.

Жена и дети еще спали. Ахмат не стал их будить. Стараясь не шуметь, плеснул в чашечку кипятку, растворил кофе с ложечкой сахару и стал торопливо отхлебывать. Затем быстро вышел, проигрывая в уме варианты предстоящего розыска. Он хорошо знал и это горное село, и его жителей, и даже их взаимоотношения между собой. Были там и доморощенные бездельники и дебоширы, но обидеть такую, как старая Кезибан, чтобы в своем селе украсть?.. Нет, это не укладывалось в его понятия обо всем, касавшемся горного села. Значит, заезжий совершил? И, скорее всего, не один. Но не спешил с выводами начальник отдела.

За последние три года майор милиции Ахмат Ташев привык подписывать документы и отдавать приказания как начальник отдела. Но до этого полтора десятка лет он постигал своеобразную и беспокойную работу уголовного розыска, учась на своих и чужих ошибках, вчитываясь в учебники, протоколы допросов, заявления, объяснения, кляузы. С годами ошибок становилось меньше, опыта — больше. Он часто обращался за помощью к людям, не имевшим, на первый взгляд, никакого отношения к милиции. Но чем чаще он обращался к ним, тем охотнее старались они помочь Ахмату в нужном, беспокоящем всех деле. Бывало и так, что рабочие, домохозяйки, дружинники, дети раньше милиции узнавали, кто совершил преступление, с кем и как. Оставалось только оформить эти сведения на бумагах, становившихся впоследствии листками уголовного дела. Связь с населением крепла у него все больше, что отмечали с одобрением и районное руководство, и курирующий отдел заместитель министра. Став начальником отдела, майор Ташев учил этому и своих подчиненных.

Придя в отдел, Ташев собрал у себя оперативную группу, старшего участкового инспектора и дежурного офицера. Только что из города сообщили, что криминалист и кинолог уже выехали. Не дожидаясь их, начальник отдела провел короткое совещание, на котором сообща был выбран план проведения неотложных мероприятий по раскрытию преступления.

Дежурному было поручено продублировать ориентировку других районов, вызвать начальника ГАИ и обеспечить контроль на выездах в город и к госдороге, позвонить руководителю автохозяйства с просьбой о выделении в помощь милиции трех машин с дружинниками за рулем. Участковым инспекторам надо было проверить, где находились в эту ночь и чем занимались живущие на их территории ранее судимые за кражу или хищение, уклоняющиеся от работы пьяницы и дебоширы. Нашлась дополнительная работа для паспортного стола, госпожнадзора, группы БХСС.

Отдел приступил к раскрытию преступления, одного из обычных...

Грязными ватными клочьями струился густеющий на глазах туман в лесу. Милицейский УАЗ, натужно гудя на подъемах, разбрызгивал грязную жижу из-под колес. Давно уже подлежал списанию старый милицейский вездеход, но новые машины оседали в городах. Обшарпанная краска, треснувшая фара и помятые слегка крылья придавали ему немощный вид, вводя в заблуждение желающих поиздеваться над ветераном. Влюбленный в машину шофер-сержант сам перебрал двигатель, коробку, кардан и теперь по ровной дороге мог выжимать до 120 километров. Но сейчас, на горной дороге, возраст машины давал о себе знать. Медленно продвигалась к цели оперативная группа.

— Не дай бог, если дождь пойдет. Тогда от следов и следа не останется, — скаламбурил озабоченно ехавший на заднем сиденье от самого города эксперт-криминалист Александр Денисов, плотный черноволосый капитан в толстых очках, похожий по виду больше на спортсмена-борца, чем на офицера милиции. Раньше он действительно занимался борьбой, но постепенно работа отняла у него время для тренировок, дав взамен ковра фотопленки и химреактивы.

— Не расстраивайся, капитан, — успокаивал его ехавший рядом с водителем Ахмат Ташев. — Нам придется работать выше этого тумана. Это он в лесу, здесь, по утрам скапливается, а в том селении, куда мы едем, солнце светит вовсю. Лишь бы участковый вовремя на месте оказался, а то жители из сострадания к старушке весь двор затопчут. То-то мы запоем тогда с тобой, а?

Пробуксовывая, трясясь и прыгая на сырой каменистой дороге, УАЗ одолел последнюю горку и стал медленно спускаться в село.

Знакомая, обычная для всех, пожалуй, горных селений картина предстала перед глазами. Кудахтанье кур в огородиках, женщины, снующие во дворах, развешивающие только что выстиранное белье, выгоняющие коров, нещадно чадящий в хозяйственном дворе бульдозер, группа мужчин, садящихся в кузов лесовоза. Мальчишки со школьными ранцами за спиной задорно приставили руки к вискам, как заправские солдаты, провожая взглядом милицейскую машину. Казалось, все село пришло в движенье. Один лишь продавец сельмага стоял неподвижно, лениво опершись на перила и выпуская с равными промежутками сизый сигаретный дымок. Покупателей не было. Все, что необходимо для дома, здесь брали сразу на неделю, впрок. А хлеб, молоко, сметану, сыр можно было найти в каждой семье и в любое время. И для себя, и для колхоза готовили.

Посмотрев вслед УАЗику, продавец оторвался от перил, выпрямился, нерешительно почесал затылок. «С чего это вдруг милиция так рано нагрянула», — задумался он. Обычно обо всех новостях он узнавал от приходящих сюда за покупками, но никто сейчас не шел к нему. Постояв еще немного, а затем, будто приняв окончательное и важное решение, он щелчком отбросил в сторону окурок, сплюнул досадливо и стал закрывать двери амбарным и контрольным замками. Затем, легко сойдя со ступенек, он поспешил к старухе Кезибан, у дома которой уже остановился только что проехавший мимо него вездеход с гербами на дверцах и стали собираться люди. Там можно было хоть поговорить, узнать новости, развеять скуку.

К его приходу участковый уже доложил майору Ташеву о чужих следах у дома, о том, что никто не видел посторонних в селе, но сторожу правления колхоза показалось, будто он ночью слышал слабый шум мотора. Правда, сторож почти всю ночь проспал, хоть и пытался скрыть это.

Оперативная группа приступила к осмотру места происшествия. На начальника отдела, следователя и участкового никто особого внимания вроде и не обращал. Привыкли к ним, многие знали лично. А начальник уголовного розыска и вовсе был односельчанином для собравшихся здесь людей. Более пожилые помнили его еще с рождения и иногда, при встречах, поощрительно похлопывали по плечу, желая удачи в работе. В беседы этих сотрудников с Кезибан, Айшат и их соседями сейчас никто не вмешивался.

Сначала какой-то интерес проявляли присутствующие здесь, и особенно мужчины, к инспектору-кинологу с громадной черной овчаркой. Она резво взяла след от двери сарая, уверенно вывела со двора, прошла еще с десяток метров, но потом стала тыкаться мордой по сторонам, скулить, юлить, виновато поглядывая на проводника. Она хорошо различала этот запах, но он терялся на улице, терялся, и все. Кинолог то дергал ее за поводок, то что-то нашептывал на ухо и снова вел по следу, но все безрезультатно. Поняв тщетность своих усилий, они оба теперь сидели неподалеку, наблюдая за остальными.

В центре внимания был эксперт-криминалист Александр Денисов, орудовавший пока фотоаппаратом и экспонометром. С серьезным видом, не допускавшим никаких фамильярностей, он делал привычные до автоматизма панорамные, узловые, детальные съемки. У входа в сарай и на дороге, где еле заметно выделялись следы автомобильных шин, Денисов положил коротенькую линейку и защелкал затвором служебного «Зенита».

Эти его действия вызвали небольшое оживление. Местный острослов, лесник Харун, с кем никто давно уже не вызывался спорить о чем бы то ни было из опасения быть осмеянным или попасть впросак, иронически бросил стоящим рядом товарищам:

— Оллахи, насчет баранов не знаю пока, но хоть фотокарточку своего дома старая Кезибан точно получит. Только вот не пойму, зачем этот парень такую куцую линейку на земле фотографирует? Если по сантиметрам воров можно разыскать, то лучше бы аршин взял. — Эй, парень хороший! — окликнул он эксперта под одобрительные ухмылки некоторых. — Ты заодно и нас бы на память сфотографировал! Как-никак, а мы поважней будем, чем эта старая дверь, или кусок грязи на дороге! А, парень?

Не обращая внимания на его слова, Денисов открыл свой чемоданчик, присел у шинного следа и стал разводить гипсовый порошок в широкой пластмассовой чашке.

— Оллахи, этот парень, наверное, здорово проголодался, раз без огня мамалыгу готовить собирается. Так ослаб, что даже на мой вопрос не смог ответить, — снова ввернул Харун, уже на местном диалекте. — Надо было его сначала к столу пригласить, хичины с айраном поднести. Тогда, может, и снимки нам сделал бы в благодарность.

Но его уже не слушали. Все напряженно ожидали, что же будет делать капитан с этой кашей?

Денисов осторожно вылил содержимое чашки на след колеса и стал снова готовить молочно-белую жижу.

— Ах, какая жалость, а! — снова воскликнул Харун, ища поддержки у стоящих рядом. — Не получилась мамалыга?

Кто-то дернул его за рукав, а сзади недовольно зашикали. Капитан, видно, знал свое дело, а над умеющим работать в селе не принято было насмехаться.

Кисти рук Денисов отмывал долго, тщательно, словно хирург перед операцией. А его-то «операция» уже закончилась. К концу осмотра у Денисова уже были гипсовые слепки следов колес, двух туфель или ботинок разных размеров, целлофановые пакетики с пробами грунта на дороге и земли перед сараем, с кусочком обрезанной тесемки, дактопленка со следами пальцев на дверном косяке, чертежик с дорожкой следов ног, на которой он отметил длину шага и размеры подошвы. Все это было запечатано, подписано им и понятыми, с указанием времени и места их изъятия.

Дружелюбно прощались сельчане с оперативной милицейской группой. Кто приглашал к себе домой отведать горячих лакумов со свежим айраном, кто справлялся о здоровье отца Ахмата, старого фронтовика, работавшего парторгом в соседнем ущелье. Некоторые, подойдя к эксперту Денисову, уважительно жали ему руку и с благоговением поглаживали его чемоданчик, в котором размещались десятки непонятных для сельчан баночек, порошков, ложек. А старая Кезибан снова и снова повторяла, обращаясь то к Ташеву, то к следователю, с таким трудом допросившему ее с помощью внучки:

— О, творец наш, будь свидетелем моего пожелания! Да сопутствует вам удача в поиске этих нечестивцев! Да посетит их дом такое же горе! Не баранов мне жалко. Обидно, что такие нехорошие люди еще есть в нашей мирной и спокойной жизни. Всё ведь, наверное, имеют они: работу, еду, одежду, старших в семье. А вот самое главное, самое нужное для человека — совесть потеряли! Ну, а если баранов моих найдете, — громко добавила она, взяв Ташева за руку, — одного тотчас вам в жертву принесу! Видит аллах, так обязательно и сделаю!