Приключения Оливера Твиста [англ. и рус. параллельные тексты]

The cries and shrieks of those who were pressed almost to suffocation, or trampled down and trodden under foot in the confusion, were dreadful; the narrow ways were completely blocked up; and at this time, between the rush of some to regain the space in front of the house, and the unavailing struggles of others to extricate themselves from the mass, the immediate attention was distracted from the murderer, although the universal eagerness for his capture was, if possible, increased.

Крики и вопли тех, кого чуть не задушили или сбили с ног и топтали в давке, были устрашающи; узкие проходы оказались запруженными; и в это время, когда одни ломились вперед, чтобы вернуться к фасаду дома, а другие тщетно пытались выбраться из толпы, внимание было отвлечено от убийцы, хотя всеобщее желание видеть его схваченным возросло, если только это было возможно.

The man had shrunk down, thoroughly quelled by the ferocity of the crowd, and the impossibility of escape; but seeing this sudden change with no less rapidity than it had occurred, he sprang upon his feet, determined to make one last effort for his life by dropping into the ditch, and, at the risk of being stifled, endeavouring to creep away in the darkness and confusion.

Убийца, съежившись, присел, совершенно подавленный яростью толпы и невозможностью спастись, но, подметив эту внезапную перемену, он вскочил, решив сделать последнее усилие в борьбе за жизнь - спуститься в ров и, рискуя захлебнуться, ускользнуть в темноте и суматохе.

Roused into new strength and energy, and stimulated by the noise within the house which announced that an entrance had really been effected, he set his foot against the stack of chimneys, fastened one end of the rope tightly and firmly round it, and with the other made a strong running noose by the aid of his hands and teeth almost in a second.

Обретя новую силу и энергию и подгоняемый шумом в доме, возвещавшим, что туда ворвались, он оперся ногой о дымовую трубу, крепко обвязал вокруг нее один конец веревки и руками и зубами чуть ли не в одну секунду сделал прочную подвижную петлю на другом ее конце.

He could let himself down by the cord to within a less distance of the ground than his own height, and had his knife ready in his hand to cut it then and drop.

Он мог спуститься по веревке так, чтобы от земли его отделяло расстояние меньше его собственного роста, и - в руке он держал наготове нож, намереваясь перерезать затем веревку и прыгнуть.

At the very instant when he brought the loop over his head previous to slipping it beneath his arm-pits, and when the old gentleman before-mentioned (who had clung so tight to the railing of the bridge as to resist the force of the crowd, and retain his position) earnestly warned those about him that the man was about to lower himself down-at that very instant the murderer, looking behind him on the roof, threw his arms above his head, and uttered a yell of terror.

В тот самый момент, когда он накинул петлю на шею, собираясь пропустить ее под мышки, а упомянутый старый джентльмен (который крепко вцепился в перила моста, чтобы его не смяла толпа) взволнованно предупреждал стоявших вокруг, что человек готовится спуститься в ров, - в этот самый момент убийца, бросив взгляд назад, на крышу, поднял руки над головой и вскрикнул от ужаса.

'The eyes again!' he cried in an unearthly screech.

- Опять эти глаза! - вырвался у него нечеловеческий вопль.

Staggering as if struck by lightning, he lost his balance and tumbled over the parapet.

Шатаясь, словно пораженный молнией, он потерял равновесие и упал через парапет.

The noose was on his neck.

Петля была у него на шее.

It ran up with his weight, tight as a bow-string, and swift as the arrow it speeds. He fell for five-and-thirty feet.

От его тяжести она натянулась, как тетива; точно стрела, сорвавшаяся с нее, он пролетел тридцать пять футов.

There was a sudden jerk, a terrific convulsion of the limbs; and there he hung, with the open knife clenched in his stiffening hand.

Тело его резко дернулось, страшная судорога свела руки и ноги, и он повис, сжимая в коченеющей руке раскрытый нож.

The old chimney quivered with the shock, but stood it bravely.

Старая труба дрогнула от толчка, но доблестно устояла.

The murderer swung lifeless against the wall; and the boy, thrusting aside the dangling body which obscured his view, called to the people to come and take him out, for God's sake.

Убийца висел безжизненный у стены, а мальчик, отталкивая раскачивающееся тело, заслонявшее ему оконце, молил ради господа выпустить его.

A dog, which had lain concealed till now, ran backwards and forwards on the parapet with a dismal howl, and collecting himself for a spring, jumped for the dead man's shoulders.

Собака, до той поры где-то прятавшаяся, бегала с заунывным воем взад и вперед по парапету и вдруг прыгнула на плечи мертвеца.

Missing his aim, he fell into the ditch, turning completely over as he went; and striking his head against a stone, dashed out his brains.

Промахнувшись, она полетела в ров, перекувырнулась в воздухе и, ударившись о камень, размозжила себе голову.

CHAPTER LI AFFORDING AN EXPLANATION OF MORE MYSTERIES THAN ONE, AND COMPREHENDING A PROPOSAL OF MARRIAGE WITH NO WORD OF SETTLEMENT OR PIN-MONEY
ГЛАВА LI, дающая объяснение некоторых тайн и включающая брачное предложение без всяких упоминаний о закреплении части имущества за женой и о деньгах на булавки

The events narrated in the last chapter were yet but two days old, when Oliver found himself, at three o'clock in the afternoon, in a travelling-carriage rolling fast towards his native town.

Всего лишь два дня спустя после событий, изложенных в предыдущей главе, в три часа пополудни Оливер сидел в дорожной карете, быстро мчавшей его к родному городу.

Mrs. Maylie, and Rose, and Mrs. Bedwin, and the good doctor were with him: and Mr. Brownlow followed in a post-chaise, accompanied by one other person whose name had not been mentioned.

С ним ехали миссис Мэйли, Роз, миссис Бэдуин и добряк доктор, а в почтовой карете следовал мистер Браунлоу в сопровождении еще одного человека, чье имя не было названо.

They had not talked much upon the way; for Oliver was in a flutter of agitation and uncertainty which deprived him of the power of collecting his thoughts, and almost of speech, and appeared to have scarcely less effect on his companions, who shared it, in at least an equal degree.

Дорогой они разговаривали мало, ибо от волнения и неизвестности Оливер не мог собраться с мыслями и почти лишился дара речи; по-видимому, его спутники в равной степени разделяли это волнение.

He and the two ladies had been very carefully made acquainted by Mr. Brownlow with the nature of the admissions which had been forced from Monks; and although they knew that the object of their present journey was to complete the work which had been so well begun, still the whole matter was enveloped in enough of doubt and mystery to leave them in endurance of the most intense suspense.

Мистер Браунлоу очень осторожно ознакомил его и обеих леди с показаниями, вырванными у Монкса, и хотя они знали, что целью их настоящего путешествия является завершение дела, так удачно начатого, однако все происходящее было настолько окутано таинственностью, что они испытывали сильнейшее беспокойство.

The same kind friend had, with Mr. Losberne's assistance, cautiously stopped all channels of communication through which they could receive intelligence of the dreadful occurrences that so recently taken place.

Тот же добрый друг с помощью мистера Лосберна позаботился, чтобы к ним не просочилось никаких сведений о случившихся недавно ужасных событиях.

'It was quite true,' he said, 'that they must know them before long, but it might be at a better time than the present, and it could not be at a worse.'

"Разумеется, - сказал он, - в скором времени им придется узнать о них, но, пожалуй, лучше будет, если они узнают не теперь; хуже, во всяком случае, быть не может".

So, they travelled on in silence: each busied with reflections on the object which had brought them together: and no one disposed to give utterance to the thoughts which crowded upon all.

Итак, ехали они молча. Каждый был погружен в размышления о том, что свело их вместе, и ни один не был расположен высказывать вслух мысли, осаждавшие всех.

But if Oliver, under these influences, had remained silent while they journeyed towards his birth-place by a road he had never seen, how the whole current of his recollections ran back to old times, and what a crowd of emotions were wakened up in his breast, when they turned into that which he had traversed on foot: a poor houseless, wandering boy, without a friend to help him, or a roof to shelter his head.

Но если Оливер под влиянием таких впечатлений молчал, пока они ехали к месту его рождения дорогой, которую он никогда не видел, зато какой поток воспоминаний увлек его в былые времена и какие чувства проснулись у него в груди, когда они свернули на ту дорогу, по которой он шел пешком, бедный, бездомный мальчик-бродяга, не имеющий ни друга, который бы помог ему, ни крова, где можно приклонить голову.

'See there, there!' cried Oliver, eagerly clasping the hand of Rose, and pointing out at the carriage window; 'that's the stile I came over; there are the hedges I crept behind, for fear any one should overtake me and force me back!

- Видите, вон там! Там! - воскликнул Оливер, с волнением схватив за руку Роз и показывая в окно кареты. - Вон тот перелаз, где я перебрался; вон та живая изгородь, за которой я крался, боясь, как бы кто-нибудь меня не догнал и не заставил вернуться.

Yonder is the path across the fields, leading to the old house where I was a little child!

А там тропинка через поля, ведущая к старому дому, где я жил, когда был совсем маленьким.

Oh Dick, Dick, my dear old friend, if I could only see you now!'

Ах, Дик, Дик, мой милый старый друг, как бы я хотел тебя увидеть!

'You will see him soon,' replied Rose, gently taking his folded hands between her own.

- Ты его скоро увидишь, - отозвалась Роз, ласково сжимая его стиснутые руки.

'You shall tell him how happy you are, and how rich you have grown, and that in all your happiness you have none so great as the coming back to make him happy too.'

- Ты ему скажешь, как ты счастлив и каким стал богатым; скажешь, что никогда еще не был так счастлив, как теперь, когда вернулся сюда, чтобы и его сделать счастливым!

'Yes, yes,' said Oliver, 'and we'll-we'll take him away from here, and have him clothed and taught, and send him to some quiet country place where he may grow strong and well,-shall we?'

- О да! - подхватил Оливер. - И мы... мы увезем его отсюда, оденем его, будем учить, пошлем в какое-нибудь тихое местечко в деревне, где он окрепнет и выздоровеет, да?

Rose nodded 'yes,' for the boy was smiling through such happy tears that she could not speak.

Роз ответила только кивком: мальчик так радостно улыбался сквозь слезы, что она не могла говорить.

'You will be kind and good to him, for you are to every one,' said Oliver.

- Вы будете ласковы и добры к нему, потому что со всеми вы такая, - сказал Оливер.

'It will make you cry, I know, to hear what he can tell; but never mind, never mind, it will be all over, and you will smile again-I know that too-to think how changed he is; you did the same with me.

- Я знаю, вы заплачете, слушая его рассказ; но ничего, ничего, все это пройдет, и вы опять начнете улыбаться - я это тоже знаю, - когда увидите, как он изменится... Так отнеслись вы и ко мне...

He said

Он мне сказал:

"God bless you" to me when I ran away,' cried the boy with a burst of affectionate emotion; 'and I will say

"Да благословит тебя бог", - когда я решился бежать! - с умилением воскликнул мальчик. - А теперь я скажу:

"God bless you" now, and show him how I love him for it!'

"Да благословит тебя бог", - и докажу ему, как я люблю его.

As they approached the town, and at length drove through its narrow streets, it became matter of no small difficulty to restrain the boy within reasonable bounds.

Когда они достигли, наконец, города и ехали узкими его улицами, оказалось нелегко удержать мальчика в пределах благоразумия.

There was Sowerberry's the undertaker's just as it used to be, only smaller and less imposing in appearance than he remembered it-there were all the well-known shops and houses, with almost every one of which he had some slight incident connected-there was Gamfield's cart, the very cart he used to have, standing at the old public-house door-there was the workhouse, the dreary prison of his youthful days, with its dismal windows frowning on the street-there was the same lean porter standing at the gate, at sight of whom Oliver involuntarily shrunk back, and then laughed at himself for being so foolish, then cried, then laughed again-there were scores of faces at the doors and windows that he knew quite well-there was nearly everything as if he had left it but yesterday, and all his recent life had been but a happy dream.

Здесь было заведение гробовщика Сауербери, точь-в-точь такое же, как и в прежние времена, только не такое большое и внушительное, каким оно ему запомнилось; здесь были хорошо знакомые лавки и дома, - чуть ли не с каждым из них он связывал какое-нибудь маленькое происшествие; здесь была повозка Гэмфилда - та самая, что и прежде, - и стояла она у двери старого трактира; здесь был работный дом, мрачная тюрьма его детства, с унылыми окнами, хмуро обращенными к улице; здесь был все тот же тощий привратник у ворот, при виде которого Оливер отпрянул, а потом сам засмеялся над своей глупостью, потом заплакал, потом снова засмеялся. В дверях и окнах он видел десятки знакомых людей; здесь почти все осталось по-прежнему, словно он только вчера покинул эти места, а та жизнь, какую он вел последнее время, была лишь счастливым сном.

But it was pure, earnest, joyful reality.