Война Кортни

Уорден провел последние проверки. Самолет был в прекрасном состоянии. Его карта и фонарик были на месте и исправны. У него было четкое представление о том, куда он направляется и на что ему следует обратить внимание, когда он прибудет.

Когда двигатель ожил, пропеллер завертелся, и "Лиззи", словно дородный банкир, покатил к взлетной полосе Тангмера, Уорден в последний раз подбодрил свой корабль.

- Поехали, старушка. Вверх, вверх . . . и долой.”

•••

В восемь вечера, была очередь Жюли Дефорж, чтобы пойти вниз, чтобы посетить полицейского, который был на вахте за пределами их собственности. Она несла оловянную тарелку с великолепным рагу из свинины и яблок и бутылку вина "ординар".

Полицейский был новичком в этом районе, но когда он пришел на смену, офицер, которого он заменил, заверил его, что он может рассчитывать на хороший уход, потому что Дефоржи были хорошими людьми и понимали, как все должно быть сделано. Сначала он отказался от предложенного вина, так как ему не полагалось пить на службе. Но мадам Дефорж настаивала, что один бокал не может причинить никакого вреда, и он, поразмыслив, согласился.

•••

Пока часовой отвлекся, Жан Бюргерс и Андре Дефорж вошли на ферму через черный ход. Они поужинали, пока Шафран объясняла, какова будет их роль, когда за ней прилетит самолет. Незадолго до десяти вечера, по их времени, они подошли к сараю.

Сообщение из Лондона пришло вовремя. Она расшифровала его и прочитала::

САМОЛЕТ ОТПРАВЛЕН В УСЛОВЛЕННОЕ МЕСТО. ПРИБЫТИЕ В 23: 30 ПО ГРИНВИЧУ. Вызов В. ответить П. удачи

Ответила Шафран:

СООБЩЕНИЕ ПОЛУЧЕНО. ПОНЯЛ. УВИДИМСЯ ЗАВТРА

Шафран и двое мужчин вышли на одно из полей Дефоржа и отрепетировали процедуру посадки, пока все трое не были уверены в своих ролях. Она отдыхала полчаса, не пытаясь заснуть, но лежа неподвижно, медленно дыша, расслабляя тело и опустошая разум.

В половине двенадцатого по местному времени, за час до посадки, они отправились на посадочную площадку пешком. Путешествие длилось менее трех километров, и лучше всего было проделать его по пересеченной местности, в тишине, пользуясь любой живой изгородью или лесом, которые могли бы скрыть их от посторонних глаз.

Они прибыли на поле через полчаса и устроились ждать.

Полчаса пролетели без единого звука и звука самолета, хотя в небе высоко над головой эхом отдавался гул пролетающих бомбардировщиков.

Прошло еще пятнадцать минут.

Шафран попыталась сдержать растущее в ней опасение. Так много всего может пойти не так. Самолет мог быть подбит зенитным огнем, направленным на бомбардировщики, или сбит ночным истребителем Люфтваффе.

“Сколько нам еще ждать?- Спросил Андре.

“Столько, сколько потребуется, - ответила Шафран. “Он будет здесь. Я знаю, что так и будет.”

Но прошло еще пять минут, а знака все не было.

•••

До войны Миши Шмитт работал сварщиком в промышленности. Он был членом профсоюза еще до того, как Гитлер запретил их. Рабочие на его фабрике в Майнце избрали его своим управляющим, потому что знали, что он всегда будет бороться за их дело с боссами. Руководство уважало его, потому что, каким бы жестким и непреклонным он ни был, если Шмитт даст слово, они знали, что он сдержит его.

Когда его призвали в армию, Шмитт быстро поднялся по служебной лестнице. К тому времени, когда война в России вступила в свой второй год, он был Оберфельдфебелем, или мастер—сержантом, в полку танковых гренадеров-моторизованной пехоты, которая сражалась рядом с танками в остром конце любой атаки.

Его часть провела восемнадцать месяцев в составе группы армий "Север", большинство из них стояли лагерем под Ленинградом в осаде, которая, казалось, была обречена длиться вечно. Наступил момент, когда они потеряли так много людей, а те, кто остался, были в такой плохой форме, что их пришлось отозвать с линии фронта. Теперь они были в Бельгии, дислоцировались в Спа, чтобы отдохнуть, восстановить силы и пополнить свои ряды новыми людьми, прежде чем вернуться на фронт.

Провести целый день на побегушках у гестаповца в бесплодных поисках радиоприемника и британского шпиона, который мог находиться в их районе и который, возможно, был связан с ними, было не тем долгом, который нравился Шмитту. Слишком многие из его друзей-коммунистов были арестованы тайной полицией, чтобы он мог спокойно выполнять их грязную работу, даже если они охотились за настоящим врагом.

Когда они вернулись на базу и сменились с дежурства, Шмитт получил разрешение командира роты пойти выпить с парой других сержантов и дюжиной солдат, все они были ветеранами войны на востоке. Они сели в грузовик, на котором ехали за Кранклом, и направились в загородный трактир за пределами Спа, где еда была хорошей, пиво варилось на территории, и хозяин не возражал оставаться открытым до самого утра.

Они были вооружены, потому что служили в России и видели, что партизаны могут сделать с солдатами, застигнутыми врасплох. Только дурак пошел безоружным на оккупированную территорию. Но Шмитт не ожидал, что в этот вечер ему придется участвовать в боевых действиях.

Был теплый вечер, и он с двумя друзьями—старыми товарищами, сражавшимися бок о бок еще со времен Польской кампании 39-го года, - сидел возле гостиницы, пил пиво, курил сигареты и смотрел в ночное небо, где гудели бомбардировщики.

- Ненавижу этих ублюдков, - сказал Шмитт. “Они слишком напуганы, чтобы драться, как мужчины, лицом к лицу. Они скорее убьют наших женщин и детей.”

- Не трать на них время, Миши, - сказал один из сержантов. - В этом нет никакого смысла. Ты ничего не можешь сделать.”

“С другой стороны, вы могли бы принести нам всем выпить, - сказал другой сержант. “Это твой патрон, тугой ублюдок.”

Миши пошла в гостиницу за пивом. Когда он вышел, то был уже на полпути к столу, за которым сидели его друзья, когда он остановился и прислушался.

“Ты это слышишь?- спросил он.

- Что?- спросил один из них.

“Авиационные двигатели.”

Мужчина рассмеялся: - Нет? - Неужели?! Черт возьми, чувак, над нами всю ночь пролетали сотни самолетов . . .”

“Нет, этот совсем другой. Слушай.”

Мужчины молчали, и теперь они поняли, о чем говорил Шмитт. Там что-то было. Но это был не рев четырехмоторного бомбардировщика, а более тонкий звук маленького одномоторного самолета.

“Похоже на Сторча” - сказал кто-то.

“Это разведывательный самолет. С чего бы это кому-то сейчас быть в одном из них?- Спросил Шмитт.

- Нет, они тоже берут пассажиров. Высшее начальство использует их для транспортировки. Я слышал, что у Роммеля есть свой, и он делает это так, как ему нравится.”

“Возможно . . .- Сказал Шмитт.

“Мы можем выпить пива, или ты собираешься стоять здесь всю ночь?”

“Ах . . .- Шмитт принес напитки на стол. Мужчины вернулись к выпивке и разговорам, причем большая часть беседы была посвящена их отвращению к тому, что они были лакеями СС и всех ее ответвлений.

Потом он вернулся, тот же самый шум самолета.

Кто-то засмеялся. “У этого идиота вместо мозгов дерьмо, он ходит кругами.”

“Может, он так же пьян, как и ты, - предположил другой.

“А может, он заблудился, - сказал Шмитт, - потому что не знает, где находится . . . потому что он чертов Томми.”

- Господи помилуй - а что, если этот гестаповский ублюдок был прав насчет вражеского агента?”

- Что бы он ни искал, это должно быть где-то здесь. Вот почему он ходит кругами.”

“Есть только один способ это выяснить, - сказал Шмитт. - Скажи ребятам, что мы уходим.”

Шум мотора затихал на юге. Шмитт указал ему вдогонку. “Именно так мы и поступим.”

•••

- Черт и взрыв! - Бобби Уорден проклял свою гнилую удачу и еще более гнилую навигацию. По причинам, которые он не мог объяснить, он оказался скорее к северу, чем к югу от Спа. Это означало, что он должен был сделать большой крюк вокруг города, чтобы вернуться к посадочной зоне, что, в свою очередь, привело к тому, что он приблизился к ней с неправильного направления, и таким образом пропустил все ориентиры, на которые он рассчитывал направить самолет.

Наиболее очевидной из них была дорога Спа—Франкоршам, и единственный способ найти ее - это сделать круг над общей площадью и надеяться, что линия дороги в какой-то момент пересечет его курс. Один раз он обошел вокруг дома, но безуспешно, чувствуя, как тикает время. Он опоздает на встречу, и чем позже, тем больше опасность для всех, кого это касается.

Ничего не оставалось, как попытаться снова. На этот раз, к своему облегчению, он увидел серебристо-черную линию асфальта в лунном свете. Он уже собирался повернуть "Лиззи" в нужном направлении, когда краем глаза заметил что-то странное. Он повернул голову и увидел слабый отблеск света, льющийся из двери того, что выглядело как бельгийская версия английского загородного паба. Он увидел людей в форме, сидящих за двумя столиками и пьющих, а на дороге позади них - армейский грузовик.

Проклятые Немцы! И если только они не слепые и глухие, они меня заметили.

Бобби начал подсчитывать в уме. Он находился в паре миль от посадочной площадки. Он будет там меньше чем через минуту. Допустим, им потребовалась минута, самое большее, чтобы сесть в грузовик и тронуться в путь, и допустим, грузовик ехал со скоростью тридцать миль в час - как только они выедут на главную дорогу, они обязательно увидят, как он садится. И они доведут этот грузовик до предела скорости.

Тогда это будет гонка.

Им потребуется четыре-пять минут, чтобы добраться туда. За это время он должен был найти место встречи - что было легче сказать, чем сделать, по его опыту - приземлиться, остановиться, повернуть самолет, вырулить туда, где его будет ждать девушка, посадить ее на борт и затем взлететь.

- Господи, - пробормотал Уорден. “Это будет что-то очень близкое.”

•••

Шафран, как и все агенты с Бейкер-Стрит, была обучена определенной процедуре подготовки поля для использования в качестве импровизированной взлетно-посадочной полосы. Для этого требовались три огня, или факела, известные как А, В и С, которые были расположены в форме буквы L, С а на конце длинной стороны, С на конце короткой стороны и в в углу, где эти две стороны встречались. Размер буквы " L " составлял 150 на 50 метров.

Агент стоял в точке А. Когда самолет приблизился, агент высветил письмо вызова азбукой Морзе: сегодня вечером это было “В”. затем пилот высветил свой ответ, в данном случае "П".”

Теперь каждая сторона знала, что другая была искренней.

В этот момент зажглись три габаритных огня. Пилот, который к этому времени, вероятно, уже сделал круг вокруг площадки, затем приземлился, стараясь приземлиться в точке А, а затем нацелиться на середину точек В и С: вниз по длинной стороне, к центру короткой стороны, другими словами.

Бобби Уорден был обучен той же процедуре и провел ее более чем в дюжине миссий во Францию.

Все знали, что должно произойти.

Но только Уорден знал, что происходит на самом деле.

Он видел грузовик. Он несся по Франкоршамской дороге.