Я увожу к отверженным селениям. Том 2.Земля обетованная

— Проще колумбова яйца. Я приняла какое-то посильное

участие, чтобы нас привезли сюда. На мне полковник Гвоздевский. Умрет он — репрессии обрушатся на меня, не оставят

в покое и вас. Мне практически ничего не сделают, разве что

облегчат переход из одной...

— Не повторяйте слов Гвоздевского, — вздрогнув от отвра щения, попросила Елена Артемьевна.

— Извините... Могли погибнуть молодые девушки. Мне жаль

Риту. Она сирота. Варварский самосуд... глубинка... Она очень

тяжело пережила смерть Ани. Я сама плакала, как последняя

девчонка, а ведь они с Аней дружили... и такая смерть...

Представьте себе Риту в БУРе: воровки, лесбиянки и веревка...

То же самое ждало бы и Лиду... А Катя?.. А вы? Я дала себе

слово спасти всех. Сегодня чуть все не сорвалось. Я не ожи дала, что за сутки с небольшим вас успеют привезти сюда.

Вдруг входят капитан и начальник больницы. Мне хотелось

побыть одной. Гвоздевский измучил меня своими слезами...

Трус и неженка. Он спал. Капитан хотел разбудить его — я не

разрешила. Капитан стал говорить, что привезли вас. Я сообра зила, что разбудить молено с помощью инъекции и заставила

их помочь мне. Майор решил, что я выслуживаюсь перед ка питаном. А я сказала ему, что помогаю вам за взятку. Вы мне

подарили передачу и золотое кольцо. Передачу украли, а коль цо я готова вручить майору на сохранение, чтоб его не украла

лагерная шпана, вроде нас с вами. Это сегодня. А вчера я ду мала о завтрашнем дне. Узнают в больнице, что мы друзья, и вам всем несдобровать. Тяжело мне досталась эта роль...

Катя поверила мне и по своему обыкновению выругала. Му жественная женщина, честная. Лида уверовала в слова Кати, решила, что я ее выдам и принялась твердить, что она малень кая. Я надеялась, что поговорю с вами и вы сумеете повлиять

на Лиду. Сейчас я вам скажу самое неприятное. Имейте му жество выслушать. После смерти полковника меня здесь не

26

будет и я ни в чем не смогу помочь вам. Игорь Николаевич

сейчас хорохорится, как молодой петушок, но помочь он мне

не сумеет. Перед Орловым он бессилен. Игорь дал мне честное

слово, что Риту и Катю сперва сделает санитарками, а потом

медсестрами. Он обещал позаботиться о Лиде. Вы посоветуйте

ей выздороветь недели через две. В больнице есть опытный

психиатр. Официально она числится работницей кухни. С пси хиатром о Лиде поговорит Игорь. Беда в том, что меня здесь

не будет... Не перебивайте. И не пытайтесь меня уверить в

обратном. Я все взвесила, и шансов нет никаких. Это законо мерно и гуманно. Я устала и лишние два года жизни обозлят

меня. Я не хочу умирать обозленной. Игорь — человек совест ливый или... я сильно ошиблась в нем. Но он человек... Может

забыть... Напомните Игорю, о вас я ему говорила... о Рите и

Лиде. Пристыдите его... Потребуйте от моего имени. Скажите, что это моя последняя просьба, желание... Каприз выжившей

из ума старухи! Если хоть под конец я не спасу этих девчушек, зачем же я прожила эти последние восемь лет?

— Доктор! — закричала Рита, вскакивая с нар.

— Ты... не спишь? — растерянно спросила Любовь Анто новна.

— Я все слышала... все поняла... Вас убьют? Да? Убьют?

— Глупости! Кто тебе мог это сказать! Сейчас же спать!

— Я не уйду от вас! Доктор... Милая... — Ритины руки

обвили шею Любови Антоновны. — Я вас люблю... как тетю Ма шу... Я с вами вместе... В БУР...

— Ложись, Рита! — приказала Любовь Антоновна.

— Не лягу. Все погибают в лагере... Ася... Аня... И вы?!

Я побегу в запретку, как Ася... Вы не умрете!.. Я — девочка...

дурная, неграмотная. Вы людей спасаете! Лучше я! Лучше я!

— исступленно повторяла Рита.

— Не плачь, Рита, — уговаривала Любовь Антоновна. — Со мной ничего не случится. Я врачом здесь буду работать.

Помогите мне уложить ее, Елена Артемьевна... Я старая болт ливая дура.

Катя молча подошла к ним и они все вместе уложили

Риту.

— Полежите со мной, — попросила Рита.

27

— С условием, что ты будешь спать. За мной могут прийти

с минуты на минуту, а я хочу выспаться. Не мешай мне. И без

всхлипываний!

— Н е уходите...

— Не уйду, дай мне поспать.

ТАЙНА ИГОРЯ

Поздно ночью в окно землянки постучали. Любовь Анто новна, она не спала уже третью ночь, бесшумно встала и боси ком подошла к двери.

— Кто там? — прижавшись лицом к решетке окна, спро сила Любовь Антоновна.

— Главврач за вами послал. Велел поскорее.

— Тише. Больных разбудите. Идите и скажите, что я сей час приду.

— Главврач не велел отпускать вас одних. Дежурные ночью

поймают в зоне, изобьют или в карцер посадят.

— Вы будете драться с ними, если они остановят меня? — с досадой спросила Любовь Антоновна.

— Знают меня надзиратели. Я вроде адъютант у Игоря

Николаевича. Со мной не тронут вас.

«Почетный эскорт... Лестно... — усмехнулась Любовь Ан тоновна, надевая ботинки. — Впрочем, меня и так охраняют

лучше, чем главу правительства. Почести воздают, а я все

чем-то недовольна...»

— Доктор!

— Ты проснулась, Катя? Встань, закрой за мной дверь.

— Мне словечко вам надо сказать. Я не спала, когда вы

говорили с Еленой Артемьевной... Вы оговорили себя... Ради

нас... Я...

— Не мели чепуху, Катя. Ты — я — какая разница. Все

мы в одном котле варимся. Запри дверь и ложись.

Увидев Любовь Антоновну, Игорь Николаевич встал из-за

стола и пошел навстречу ей. Несмотря на поздний час, он был

в своем светло-шоколадном костюме.

28

— Гвоздевский умирает. Пульс почти не прослушивается, — озабоченно сообщил Игорь Николаевич. — Хорошо, если

дотянет до утра... Я сумею поговорить с управлением. А сей час, ночью, с начальником больницы договориться трудно...

Каждые два часа к Гвоздевскому заходит надзиратель. Он

доложит начальнику о его смерти и...

«Туманно говорит Игорь... Ночь... утро... А если полковник

умрет в полдень, что изменится?»

— Вы меня не поняли, Любовь Антоновна?

— Нет.

— Орлов приказал начальнику больницы, об этом я узнал

очень поздно, чтобы в случае смерти Гвоздевского немедленно

отправить вас на сорок седьмую командировку. Пешком, днем

или ночью. Тут всего километров пять. Вы в лагерях не первый

год и наверно догадываетесь, что ночью вас не доведут.

— А днем? Разве нет безрассудных беглецов, готовых бе жать днем?

— Завтра я дозвонюсь в управление и вы останетесь в

больнице.

— Химера, Игорь. Если Орлову надо, чтобы я бежала...

— Сегодня он услышит, что я побегу вместе с вами.

— Сколько вам лет, Игорь?

— В декабре стукнет сорок. Не поумнел за последние сем надцать лет. Я запомнился вам легкомысленным и самоуверен ным. Да таким я и был в свои двадцать три года. Я кипятился, спорил с вами, что-то доказывал. Было, Любовь Антоновна, все

было. Но за последние восемь лет я поумнел и не обещаю того, чего не могу выполнить.

— Сообщите немедленно о смерти Гвоздевского. Заклю ченная Ивлева, временно исполняющая обязанности врача, к

этапу на сорок седьмую командировку готова. Прикажите вер нуть одежду, в которой я прибыла в больницу. В этой, — Лю бовь Антоновна указала на платье и новые, по ноге, ботинки, — неудобно бежать, гражданин главврач четвертой лагерной

больницы.

— Я не ожидал от вас другого ответа. В ваших глазах я

или наивный мечтатель, или подлец. Так думают обо мне мно гие. Пять лет я — главврач, бесконвойник. Одет с иголочки...

и уж, конечно, не за мое врачебное искусство. Тут вы правы.

29

я мальчишка по сравнению с теми, кто здесь работает на кух не. Они бы еще подумали, прежде чем меня взять ординарным

врачом. И все же я кое-что делаю для людей. Делаю без под лости.

— Честный человек не сможет нарушить приказ Орлова, а тем более добиться его отмены.

— А я добьюсь — значит мерзавец.

— Если вы не тот, за кого я вас приняла... то завтра меня...

— Завтра вы примете седьмое отделение. И все же я не

сексот, не бегаю в управление с доносами. Больше того — я

вреден им.

— Фантазия? Бред? Или...

— Провокация. Ни то, ни другое, ни третье. Простое

совпадение... Как вы посмотрите, Любовь Антоновна, на лоша диную дозу танина? Продержится полковник до утра?

— Решайте сами...

— Нечаянно ошибиться вы не могли...

— В чем?

— Хороший студент не перепутает отравление с перито нитом. Я был средним студентом, знаниями не блещу и сегод ня, но такие простые вещи понятны даже мне. Можете выслу шать мнение коллег. Они работают здесь санитарами, истопни ками на кухне... Но некоторые из них мало в чем уступают

вам. Я говорил с ними. Все в один голос утверждают, что у

Гвоздевского отравление.

— Они не мои коллеги. Ваши. Дешево вы их купили...

Должность санитара, лишняя миска супа...

— Они мне доверяют, а вы... Вы оскорбили людей, Любовь

Антоновна. Я имел неосторожность пообещать вам... Вы не ве рите мне. Следовательно, для вас безразлично, умрет полков ник ночью или утром.

— А для вас?

— То же самое. В субботу утром я ушел за зону. О болезни

полковника ничего не знал... Лагерная охрана сумела разы скать меня только вчера вечером. Я уверен в отравлении. Чем?

— покажет вскрытие. При перитоните больные живут макси мально двенадцать часов, если не вмешаемся мы, хирурги. Пол ковник прожил около двух суток. Могут произвести вскрытие, а могут и нет. Это зависит от окончательного диагноза. Опыт 30

ного, да и неопытного патологоанатома больница не имеет.

Заключенных не вскрывают, а если иногда и случается, то обыч но орудует топором пьяный сторож: он разрубает грудную

клетку, вынимает содержимое, смотрит, нюхает и зашивает. Те ло полковника могут отправить в областную больницу, и пато логоанатом безошибочно установит причину смерти. Вот поче му, даже не доверяя мне, вы ничего не теряете, если Гвоздевский

доживет до утра. Если я захочу, правда так или иначе выйдет

наружу.

Любовь Антоновна тщательно осмотрела полковника, попы талась заговорить с ним, но он не отвечал. Сделав назначение, два врача, медсестра и санитар неотлучно дежурили в палате