Прощаться не будем!

— Карасев! Давай бронебойный, только тихо!

— Понял! — ответил заряжающий, аккуратно закладывая снаряд в казённик.

Нервы накалены до предела. На мозги давил не только страх, но и убийственная жара. Немцы подошли к нашим танкам. Впереди идущий обер-лейтенант крикнул:

«Hans! Sieh dir das an? Gibt es jemanden, der lebt?»1

Фельдфебель подбежал к нашему танку и запрыгнул на башню. Осмотревшись, он подергал люки, которые были наглухо задраены.

«Nein, Herr Oberleutnant! Hier sind alle tot!» 2

«Gut! Weiterfahren! Vorwärts!»3 — дал команду немецкий офицер.

__________________________________________

1 (перевод с нем.) — Ганс! Посмотри, что там? Есть ли, кто живой?

2(перевод с нем.) — Нет, господин лейтенант! Тут все мертвы!

3(перевод с нем.) — Хорошо! Продолжить движение! Вперед!

— Фух, кажись пронесло. Тикают! — вытирая пот со лба, произнес шепотом Фима.

— Эх как тебя пронесло брат! Аж запахло! — засмеялся Яков, поддевая Горохова.

— Терпение, братцы, терпение! — сказал я.

Противник продолжил движение вперед. То ли по счастливой случайности, то ли по своей глупости, немцы не стали проверять остальные танки.

Около двадцати танков прошли мимо нас. И когда последний вражеский танк пересёк наш «мёртвый треугольник», с тыла открылась интенсивная, плотная стрельба. Пехотинцы приняли удар на себя. Мы тут же завели двигатели и двинулись расстреливать немецкие танки с тыла. Немцы не ожидали такого сюрприза, и были в полной растерянности. Они не могли толком поймать в цель наши танки, как их сразу же настигало попадание. Бой длился около двух часов.

Мы полностью ликвидировали наступающие немецкие танки с их арьергардами. Конечно же, не обошлось без потерь и с нашей стороны. Два экипажа и несколько взводов пехоты остались на месте устроенной нами засады.

После боя я передал по рации командованию, о скованности основных силы противника, прорывающиеся в район Ахтырки, Пархомовки и Краснокутска полностью уничтожив их. Благодаря этому наши войска захватили, окружили и в дальнейшем ликвидировали группировку войск в районе Харькова, который был полностью освобожден 23 августа 1943 года.

Мы оставались на уже занятых рубежах, дожидаясь подхода двадцать седьмой армии.

Через пять с половиной часов, подошли главные силы, а с ними и командир корпуса.

— Мать моя! Сам генерал Кравченко решил нас посетить! Наверное, по твою Алёшка душу! План — то твой сработал! — усмехнулся Карасев.

— Да будет тебе! Прям из-за меня сам генерал будет по фронтам кататься! — докуривая папироску, ответил я.

— Э, нет, брат! Вот увидишь!

Вдруг подъезжает БА-10 в сопровождении мотоциклов и двух «тридцатьчетвёрок».

Из бронеавтомобиля выходит генерал Кравченко:

— На славу постарались! Молодцы! Кто командовал операцией? Командира ко мне! — пристально рассматривая сожжённую технику, поинтересовался генерал. Командир «тройки» слезая с танка, указал пальцем на меня, доложил:

— Товарищ генерал, вон тот чумазый парень, это его идея была!

Кравченко осмотрев меня с ног до головы сказал:

— Ну-ка сынок, поближе!

Застегнув верхние пуговицы на гимнастерке, я строевым шагом подошел к нему, и волнительным голосом представился:

— Товарищ генерал! Командир танка номер «7», младший лейтенант Петровский!

— Твой план?

— Так точно, товарищ генерал!

— М-да… голь на выдумку хитра. Грамотно провернули!

— Так точно, товарищ генерал! Надо было немцев сковать в клещи. По-другому никак. Вот и решились на такую тактику. Хотя огромный риск, что немцы нас раскроют!

— Никогда не рискуй зазря! Себя погубишь и людей положишь. А так, вы все молодцы! Давно на фронте?

— С июля 41-го!

— Сколько ж тебе лет?

— Двадцать два года товарищ генерал!

— А выглядишь лет на все шестнадцать! — усмехнулся Кравченко, взяв меня за плечи.

— Какой есть! — улыбнулся я в ответ.

Кравченко спускает свои могучие руки с плеч и пожимая мне руку, ответил:

— Хорошо! За блестяще проведенную операцию вы все можете сверлить дырочки под ордена! А тебе и твоему экипажу отдельно! Ордена Отечественной войны II степени, и личная благодарность от меня!»

— Служим Советскому союзу! — раздался хоровой ответ.

— Вольно бойцы!

После недолгого диалога, генерал поехал дальше оценивать обстановку, а ребята, тем временем сняв танкошлемы, подхватили меня и начали подбрасывать вверх.

— Боря! Не качай так сильно командира! Вспотеешь! — воскликнул Столярчук, отталкивая Карасева своим задом.

— Всё, всё довольно товарищи! — кричал я, с замиранием сердца в полёте.

— Таки все поставьте его уже на пол, и не трогайте до следующего случая! — посмеялся Яков, останавливая эти ликования.

Оставив меня наконец в покое, мы присели возле танка.

— С тобой теперь куда угодно! Под твоим командованием, мы-таки столько орденов соберем! — поддержал Карасев.

— Да лейтенант, действительно! Голова то у тебя светлая! — поддержал разговор Яков.

— Да ну вас ребят! Это все со страху! — скромно засмеялся я.

— Ага! Со страху он несколько десятков танков спалил! Давай рассказывай! — подключился Горохов.

Это был мой первый триумф. Мой первый танковый бой, который завершился разгромом немецкой группировки. Благодаря этому случаю, мне еще больше хотелось скорее добить врага и вернуться домой. Ведь каждая победа приближала меня к заветной цели — родной дом, тётю Надю и любимую жену. Так я приобрёл новую фронтовую семью. Я как командир очень переживал за каждого из своих подчиненных. Поэтому в дальнейшем, я максимально берег их жизни, становясь «отцом» — командиром, даже несмотря на мой юношеский возраст.

Эпизод 17: «Бросок к Днепру»

Воронежскому фронту была отведена главная задача — наступление на Киев! Наша бригада начала этот путь от недавно освобожденного населенного пункта — Кладьковщина. После измотанных и ожесточенных боёв, мы приводили в порядок всю материальную часть нашей бригады, и ожидали пополнения.

Во второй половине сентября, было поручено в составе корпуса, совершить четырёхсот километровый марш из района Лебедин и выйти к реке Десна, северо-западнее города Бровары. Условия марша были исключительно тяжелыми. Густая пыль, непроницаемой пеленой, окутывала дороги до такой степени, что невозможно было дышать. Для своих ребят я наделал ватно-марлевые повязки, чтобы предотвратить попадание пыли в легкие. Несмотря на все эти трудности, мы все же шли вперед, вперед на Запад!

К началу октября, прибыв в указанный район, нам надлежало форсировать Десну из района населенного пункта Летки.

После очередного заседания в штабе, я вернулся к своим ребятам. Нам предстояла необычная переправа на противоположный берег по дну реки. Спустя некоторое время, мы принялись измерять глубину вброд, раздевшись до гола. Пройдя через всю реку в этот холодный октябрьский день, мы нащупали маршрут для остальной бронетехники. Толком не успев просохнуть, было отдано распоряжение о форсировании реки на данном участке. Прозвучала команда: «Экипажи по машинам!»

Танки один за другим, словно стальные рыбины, погружались в холодную реку, лязгая гусеницами. Погода была пасмурной. Ветер из стороны в стороны усиливал течение. Вскоре пролил небольшой дождь.

Переправлялись мы около суток. После чего, наша бригада сосредоточилась в лесу западнее н/п Низшая Дубечня, где и находились до десятого октября. Приводили в порядок машины и ожидали переброски остальных частей.

В ночь на одиннадцатое октября, мы с боями переправились на правый берег Днепра и сосредоточились в районе города Лютеж, имея дальнейшую задачу, перерезать магистраль Киев — Житомир, не допустив отхода противника в этих направлениях.

Отброшенный от Днепра противник, занял выгодный оборонительный рубеж в районе реки Ирпень. Вследствие этого, перед нами была поставлена новая задача: построить переправу через реку и своими силами создать плацдарм на левом берегу.

Совместно со стрелковыми полками, нам предстояло строить плоты, прокладывать гати, и уже в ночь на двенадцатое октября, форсировав Ирпень, заняли оборону в районе Синяк.

К исходу того же дня, мы овладели населенными пунктами Блиставица, Дачи, Гостомель.

— Да ребятки! От полка пехоты совсем ничего не осталось. Одними танками мы оборону не удержим. Сейчас немец попрёт. Яков, соедини меня с командиром бригады!

Столярчук, вращая рукоятку передатчика, перешёл на нужную волну:

— Готово командир!

Перейдя на передачу, я связался с командованием:

— «Первый, первый», я «семерка» как слышишь меня?

Голос по ту сторону рации:

«Первый» на связи!»

— Товарищ «Первый», мы заняли оборону на окраине города Гостомель! Своими силами удержать город не представляется возможным. Тылы отстали, а наши полки разбиты. У меня осталось всего пять танков. Какие дальнейшие действия? Приём!»

— «По данным авиаразведке, в вашу сторону направляются крупные силы противника. Все наши резервы были переброшены на соседние участки! Чтобы не допустить окружения, отходите на исходные позиции, за Ирпень! Как поняли? Приём!»

— «Вас понял! Конец связи!»

— Что, командир? Все наши труды коту по хвост? — скинув с себя шлем, тихо спросил Столярчук.

— Ничего… отойдем на исходные рубежи, там соберемся силами и тогда… Давай Фима заводи. Отходим за реку!

Передав приказ «Первого» всем экипажам, мы начали продвигаться к реке.

Противник, заметив наш отход, пустил по нашему следу авиацию. Немцы разбили переправы через Ирпень, и мы оказались в западне.

— Командир, давай обратно до Синяков, а там посмотрим! У нас танков осталось не больше трёх! — предложил Карасев.

— Хорошо! Я согласен! Яша, передай всем экипажам, возвращаемся на Синяки!

Добравшись до места, там располагались остатки стрелковых частей. Переправы были разбиты, и было принято решение возвести их снова. Пока пехота сооружала плоты, мы в свою очередь стояли в обороне населенного пункта.

Немец пытался сбросить нас в реку, но мы столь малочисленной группой организовали круговую оборону.

Нашу машину мы установили на перекрестке, в неприметном, трехэтажном доме, что на пересечении улиц Ленина и какого-то там Октября, судя по сколотой плохо читаемой надписи. Остальные танки, заняли оборону в трехстах метрах от нас.

Смеркалось. Вдалеке гремели бои. А на месте, где наши бойцы возводили переправу, слышался ружейно-пулеметный огонь.

— Слышь, лейтенант, как думаешь, успеем переправиться назад? — спросил Фима, смотря в открытый люк.

— Думаю, успеем! Что у нас по боеприпасам?

Карасев осмотрелся и почесав затылок, ответил: — Пятнадцать бронебойных, двадцать два осколочных!

— Яков, как с патронами дела?

Откинув брезент по правую руку от себя, он показал мне пять полных дисков:

— Вот лейтенант, чем богаты! Около четырёх сот будет!

— Да… маловато… ну, думаю, продержимся! — произнёс я, и полез в нагрудный карман за пачкой папирос.