Прощаться не будем!

За нами громыхали танки, над головой пролетали истребители. На место боя, прибыли медики на полуторке. Санинструктора, оказав нам первую помощь посадили нас в свою машину, для отправки в тыл. Взяв тело Фимы, мы аккуратно положили его на носилки и погрузили тело в кузов. Расположившись рядом с ним, нас увезли в город Гута-Межигорская, где происходило переформирование нашей бригады.

Эпизод 18: «Даёшь Киев!»

Мы прибыли в место дислокации двадцатой гвардейской танковой бригады. Там нас ожидал командир полка. Он был сильно удивлен нашему возвращению фактически с того света.

После, меня с моим оставшимся экипажем отправили в медсанбат. Тело Фимы, погрузили вместе с другими убитыми в ЗИС-5 и переправили в тыл.

На следующий день, нам прислали нового мехвода, и дали новый танк. Я приказал Карасеву раздобыть несколько банок белой краски. Спустя какое-то время, он приносит две банки белой эмали.

— Вот товарищ лейтенант, у саперов стрельнул! — доложил он.

— Борис Константинович! Бери одну банку, и дуй на ту сторону, нарисуй на башне цифру семь, а я тут с этой стороны буду писать.

Старшина взял банку, кисть и пошёл рисовать цифру. Я в свою очередь большими буквами написал на башне «За Фиму!»

За этой картиной, растеряно наблюдал новеньких мехвод. Закончив с надписью, Борис подошел ко мне.

— Все лейтенант, готово!

— Спасибо тебе. Борь займись пополнением, пожалуйста! Мне пока не до него…

— Конечно, Алексей! Отдыхай! — оставив пол банки краски на погоне танка, он пошел к новобранцу.

— Кто таков будешь?

Молодой, щуплый паренек, лет двадцати, протягивая руку, с улыбкой ответил:

— Младший сержант Матвеев, прибыл по распределению!

— Звать-то тебя как?

— Женя!

Карасев, не много помявшись, сказал:

— Улыбку с лица убери сынок! Причин для радости нет!

— Виноват, товарищ гвардии старшина!

— Вот знакомься. Это наш командир гвардии младший лейтенант Петровский! Слушаться его как отца родного!

— Так точно, товарищ гвардии старшина!

Закончив с покраской, я подошел к нему.

— Здравия желаю товарищ гвардии младший лейтенант, младший сержант Матвеев для дальнейшего прохождения службы прибыл!

— Вольно боец! Слышал я все уже. Беги знакомься с машиной лучше.

Подойдя к танку, он заглянул в люк мехвода. Столярчук резко высунув свое лицо ему в ответ, дико напугал его, та что Матвеев упал на задницу.

— Ты шо родной такой пужливый? — спросил Яков, высунувшись из этого люка.

— Да что вы пугаете, товарищ гвардии сержант! — отряхиваясь от землицы, пробубнил он.

— Пугаю не так боец! В боях когда-нибудь участие принимал?

— Никак нет!

— Да командир! Именно такого хлопца нам и надо было! Обкатывать придется!

— А как это обкатывать, товарищ сержант? — растерянно спросил Матвеев.

— Ну, вот через час, мы выступаем в район Вышгорода. И потом с этого плацдарма мы будем развивать наступление на Киев. Наша легендарная. боевая «семерка», должна между фрицев как змея вертеться! Всё ясно? — пояснил я.

— Так точно!

«Экипажи по машинам!» — прозвучала команда из КП.

— Ну, все погнали! В бою посмотрим, каков ты! — сказал я.

Вскоре все двадцать четыре экипажа, двинулись к Вышгороду.

Восемнадцатого октября, к вечеру мы прибыли в район Вышгорода, заняв плацдарм совместно с шестой Гвардейской мотострелковой бригадой. Противник в этом бою потерял до батальона вражеской пехоты, три самоходки, два танка и пять пушек. Этот плацдарм ставил немцев в неудобное положение, так как отсюда открывалась дорога на столицу Украины.

Простояв в обороне некоторое время, мы получили приказ прорываться к Киеву с севера, и третьего ноября, совместно с гвардейцами-мотострелками мы перешли в наступление. Навстречу нам шли армады тяжелых танков, и крупные силы противника. Тогда у меня разум был отключен полностью. Мне хотелось только одного — мстить! Всегда и всюду истреблять врага!

Разгромив передовые части вермахта, мы к исходу дня заняли окраины города Горянки и Пуща — Водица. Немец предпринял хитрый план. Он пропустил наши танки через себя, отрезав пехоту, парируя тем, чтобы захватить в кольцо основные силы нашей бригады. Я догадывался, что намечается окружение, но учитывая обстановку, и нащупав слабое место участка окружения, мы стремительным броском вырвались из намечающегося котла. В тот день было отбито до двадцати контратак противника. Тогда командир бригады, подполковник Шутов, приказал нам организовать танковый десант и при поддержке соседних частей занять города Святошино и Пост-Волынский. Ни на минуту, не останавливаясь на этих рубежах, развивать наступление. Оттесняя противника по всем направлениям, к вечеру пятого ноября, мы ворвались в Киев.

— Смотри командир мы в Киеве! — прокричал Карасев.

— Вижу, дорогой вижу! Впереди батарея противника! Заряжающий, осколочно-фугасный! — скомандовал я.

— Есть осколочно-фугасный! — последовал ответ.

Выстрел за выстрелом, мы громили в тот день врага. Фраза «Это вам за Фиму!» не сходила с уст Столярчука всю киевскую операцию. После кровопролитных боёв, днём шестого ноября Киев был взят! Это была величайшая победа! Мы отвоёвывали день за днем наши территории, оставленные когда-то врагу.

Далее последовала Киевская оборонительная операция, которая длилась с тринадцатого ноября по двадцать третье декабря 1943 года. О ней я рассказывать не буду. Скажу только то, что поставленную задачу мы выполнили успешно. Моя «танковая семья» понесла первые потери. Парень, который прибыл ко мне в подразделение, притирался к нам с каждым днём. Моей обязанностью, было приручить к службе молодого мехвода, указывая ему на ошибки и дальнейшие действия. Несмотря на его старательность и рвения к делу, заменить Горохова он не смог. Фима начинал, как и весь мой экипаж с первого дня войны, но к сожалению, не дожившего до этого момента. Где его похоронили я так и не знаю. Даже не кому из его родных написать. Он все время называл себя сиротой. За проведенную операцию нас наградили орденами Красной звезды. Я подавал кучу рапортов командованию, на счет того, чтобы ефрейтору Горохову присвоили звание Героя Советского союза. Но всё тщетно… моё представление приняли, но награду изменили на орден Ленина. Фима все равно оставался для нас, как и для всех миллионов граждан героем своей страны.

Глава третья

Эпизод 19: «Неожиданная встреча»

Стояла зима. Мороз двадцать пять градусов ниже нуля. Наша бригада дислоцировалась в районе Ксаверовка. Во второй половине декабря, мы получили распоряжение занять опорный пункт противника Винницкие Ставы. На следующий день при поддержке 27-й Армии, мы фланговым ударом обошли данный населенный пункт. Но в ходе контратаки немецких танковых частей, наше наступление остановилось на окраине деревни. После четырёхчасового боя, немцы подарили нам небольшую передышку. Было время пополнить боезапасы и перекусить.

— Ну, шо командир? Война войной, а обед по расписанию! Пока передышка может вскрою пару мясных консервов? — спросил Яков, уже извлекая из коробки несколько банок тушенки.

— Давай пока откупоривай, а я разведаю обстановку!

Столярчук принялся вскрывать н/з. Карасев тем временем, сняв рукавицы, и закуривая «Беломор», вылез по пояс из башни.

— Тишина-то какая, а командир? — осмотревшись, сказал он.

— Да и не говори! У немчуры вестимо тоже обед!

Яша высунул голову из люка мехвода, и с ложкой в руке начал созывать нас:

— Ну, и на шо вы там засмотрелись? Красивых баровень там нема! Все уже открыто, а вы там лясы точите!

— Да идем-идем, не бурчи! Не видишь, мы тут мозгуем обстановку! — выбросив папиросу, ответил старшина.

— Ай, ну и хрен с вами! Сейчас до мозгуетесь, фрицы попрут и всё, привет! Поели!

— Яша ни делайте мне последний нерв, его еще есть где испортить! — улыбаясь ответил я в его одесской манере.

Тот с набитым ртом вылез снова и с круглыми, как советский червонец, глазами произнес:

— Научили на свою голову! Айда уже есть! — улыбнулся Яков и тут же исчез в танке.

Мы закрыли все люки, и принялись к трапезе сухого пайка.

После того как мы «вылизали» свои банки, я достал планшетку с картой и ставил боевую задачу:

— Значиться так, товарищи! Сейчас вечер, мы попытаемся еще раз охватить с фланга эти Винницкие Ставы. Через полчаса начнётся наступление. Будем поддерживать пехоту огнём. После закрепляемся на этом участке (указывая пальцем в карту) и держим оборону до прихода основных сил. Всё понятно?

Карасев застегивая на подбородке шлем, ответил:

— Да проще пареной репы, командир!

— Ну, хорошо! Тогда вперед! Женя, заводи!

Матвеев запустил двигатель, как вдруг послышались кличи «Ура!»

— Вот и началось, лейтенант! — застёгивая шлемофон, пробормотал Столярчук, — понеслись легавые по Дерибасовской!

По моей команде мы ринулись с пехотой в бой. Всего шесть боевых машин, поддерживало наступление более тысячи человек. В триплексе я наблюдал заснеженные просторы, на горизонте которых, располагались вражеские пушки.

— Борис! Подкинь-ка бронебойный! — наводя на цель перекрестие, скомандовал я.

Есть бронебойный, товарищ лейтенант! — засовывая в казенник снаряд, отрапортовал заряжающий.

— Женя, полный газ!

Нажав на педаль спуска, я на полном ходу выстрелил по намеченной цели.

Взрыв. Вражеская пушка вместе с прислугой замолчала.

— Старшина давай ещ… Не успел я договорить, как в правый борт ударил снаряд.

— Эх елки зеленые гусеницу разбили, товарищ лейтенант!»

Танк закружился словно балерина, на белом «покрывале» декабрьской Украины.

— Так Матвеев и Столярчук! Дуйте чинить гусеницу, а мы вас прикроем! Только осторожно там!

— Ну шо хлопец сидишь, пошли! — толкнув в плечо Матвеева, сказал Яков.

— Ну там же стреляют, товарищ сержант? — испуганно ответил мехвод.

— А я знаю! Давай-давай, хватит задницу отращивать! — открыв люк и чуть ли, не выкидывая из танка Матвеева, приказал он.

— Борис, давай осколочный! Надо их достать! Они нас вон из-за той хаты стрельнули!

— Один секунд, лейтенант! — подавая снаряд, ответил заряжающий.

Выстрел за выстрелом оборонялись мы стоя в чистом поле. Пехота уже заняла деревню. Заменив траки, мы снова продолжили движение в сторону Ставы.

Пока мы добирались наши бойцы пленили до батальона гитлеровцев. Прибыв в освобожденную деревню, мы наблюдали картину как было под Сталинградом. Огромные кучи сложенного оружия, и длинные, длинные вереницы немецких солдат, двигались к нам в тыл. Они были укутаны в шали, на теле по две шинели, а на ногах эрзац-валенки с дополнительными обмотками.

— Жалкие существа! — с призрением сказал Карасев, повиснув на открытом люке.

— И не говори! Чего спрашивается, они тут забыли? — поддержал Яков.

— Каждому своё! — снимая шлем, сказал я.

Вдруг кто-то из пехотинцев закричал: