Отпуск на даче

Вместо того, чтобы подумать о пользе разумного закаливания, или о предстоящей вылазке на чердак, или о Николае, я вдруг вспомнила, что завтра Петрович мне что-то скажет в тайне от всех. И вместо бодрящего возбуждения, пережитого мной вначале, мне стало неприятно. Зачем мне этот разговор? Зачем лишние волнения? Хоть и не нравится мне Петрович, а всё равно неловко выслушивать его, чтобы отказать. Сейчас у меня поклонников нет, так лучше пусть их не будет вовсе, чем объявятся те, кого я не хочу иметь в их качестве. Я не покорительница сердец, чтобы испытывать удовольствие от любого объяснения в любви или просто в симпатии.

— Может, записаться на какие-нибудь занятия? — между тем размышляла Аня. — Аэробика, наверное, подойдёт. Или просто ходить в фитнес-клуб?

— Сначала надо наведаться на чердак, — ответила я.

У Ани сразу же испортилось настроение.

— Лучше бы ты не нашла ключ, — сказала она.

У меня было странное чувство. Я столько усилий затратила на то, чтобы обеспечить себе возможность проверить свои сбивчивые выводы, что сейчас должна была, как гончая, почуявшая добычу, рваться в бой, а вместо этого я цеплялась мыслями за любую глупость, лишь бы не размышлять о главном. Меня страшил этот чердак, я не хотела туда идти, но я должна была это сделать. Меня словно влекла туда неведомая сила, как принято выражаться высокопарным языком.

— Не надо думать о плохом, — посоветовала я, чтобы взбодрить её и, прежде всего, себя. — Что мы собираемся сделать? Всего лишь осмотреть чердак, в котором мы уже были вместе с Михал Михалычем. Чем нам это грозит? Абсолютно ничем. Если бы мы до сих пор думали, что там скрывается ЧТО-то или КТО-ТО, то наше беспокойство имело бы смысл. Даже откровенный страх был бы уместен. А сейчас что? Мы уже знаем, из-за чего был шум на чердаке. Чего нам бояться теперь? Призрака там нет, что за крест висел на зеркале, мы выяснили…

Аня покачала головой.

— Не лежит у меня душа к этому делу, — призналась она. — Так и кажется, что мы узнаем что-то очень нехорошее… Нет, даже не это. Я боюсь, что с нами случится что-то очень нехорошее. Призрак ли, живой ли человек, но я боюсь, что он нас там встретит.

Я тоже этого боялась. О призраке я вспоминала в тёмное время суток, а о том, что где-то прячется живой человек, не забывала никогда. Вдруг Аня права, и на чердаке нас кто-то встретит? Мы будем сдвигать или приподнимать ковёр, а в это время из тёмного угла к нам приблизится кто-то безжалостный, опасный…

— Давай не будем сами себя запугивать, — предложила я. — Наше дело — открыть дверь, а потом кто-то из нас будет осматриваться, а другая в это время караулить, чтобы никто не застал нас врасплох. Потом поменяемся ролями. На всякий случай возьмём какое-нибудь оружие.

— Гранатомёт, — мрачно подсказала Аня.

— Можно было бы попросить лук и стрелы у зазаборного Робин Гуда, — продолжала я, — но мы это делать не будем. Поступим проще: захватим с собой ножи.

— Да хоть топоры. Всё равно мы не решимся их применить. Правду пишут, что не надо разрешать свободное владение огнестрельным оружием именно потому, что нормальный человек даже в целях самозащиты его не применит, а всяким негодяям это только развяжет руки. Имеются в виду не преступники-профессионалы, потому что у них оружие есть, а обычные хулиганы.

— А кто может знать, как поведёт себя тот или иной человек в момент нападения на него? — философски спросила я. — Может быть, как раз ты и пырнёшь от страха зазевавшегося преступника ножом, сама того не замечая.

— Или ты, — поправила меня Аня.

— Или я. Так что возьмём с собой ножи и будем ко всему готовы. Только я думаю, что мы никого там не встретим. Если бы там прятался живой человек, мы или Михал Михалыч его бы заметили.

— А если он хорошо спрятался? Мы не открывали шкафы, а он мог залезть туда.

Я с содроганием подумала, что надо будет заглянуть в шкафы. Труп Сергея может быть спрятан в одном из них. Чтобы не было запаха, его могли запаять в несколько целлофановых мешков. Только вряд ли шкаф с таким содержимым оставят незапертым. Едва я представила, как мы по очереди подходим к шкафам и тянем на себя дверцы, как мне стало жутко вдвойне.

— Давай уговоримся, — попросила Аня. — Как только мы осмотримся, то сразу уйдём. Не надо там задерживаться.

— Конечно, — согласилась я.

Мы дошли до дома, и разговор прекратился.

— Как погуляли? — весело спросила Катя.

Ей было хорошо: пойдёт к своему Михаилу и кроме него ни о ком и ни о чём думать не будет. Это нам с Аней предстоит осуществить опасный план. И чем больше я об этом думала, тем яснее пробивалось сожаление, что Марина не спрятала оба ключа в каком-нибудь потайном уголке, а положила в косметичку, где их так легко найти. Оставалась очень зыбкая, почти невесомая надежда, что это были ключи не от чердака.

Аня подробно описала нашу прогулку.

— Молодец, что нашёл место, куда вас можно было повести, — одобрительно сказала Катя. — А я всё гадала, что он будет делать.

— Мы встретили твоего жениха, — сообщила Аня.

— Какого? Петра? — поморщился «шкелет». — Он мне не жених. Не надо его так называть, девочки.

— Михаила! Сидит и рисует.

Катя заулыбалась.

— Завтра на рыбалке опять его встретим, — заметила Аня. — Кстати, о рыбалке! Мила, надо будет спросить у Марины, не найдутся ли у неё какие-нибудь шапки или шляпы. Представляешь: все в своих фирменных шляпах, а мы — тоже. Напомни мне об этом вечером.

«Если к вечеру у нас на уме останется что-то ещё, помимо чердака, — подумала я. — Или если к вечеру останемся в живых мы сами».

— Постараюсь не забыть. Обычно такие вещи вспоминаются в минуту ухода из дома, но в это время Марина будет ещё спать.

— Если я не забуду, то я напомню, — пообещала Катя.

На этом разговор о шляпах закончился. Мы ещё поболтали о сегодняшней прогулке, о выставке, потом перешли на неиссякаемую тему о Михаиле и его коте, тем самым заполнив время до обеда и не дав себе возможности терзаться из-за принятого мной решения идти на проклятый чердак.

Глава 45
Это страшное место — чердак

Когда Катя распрощалась с нами и ушла, мы почувствовали себя очень скверно. Теперь нельзя было отвлекать себя от затеянного предприятия разговорами, а требовалось, не теряя времени, действовать. Никто не мог поручиться, что какие-то непредвиденные обстоятельства задержат нас там дольше, чем мы предполагали, а потому тянуть мы не могли.

— Пошли, — распорядилась я, постаравшись придать голосу спокойствие и решимость.

В книгах часто описываются мужественные герои, в трудную минуту берущие на себя ответственность за жизнь и благополучие тех, кто оказывался рядом, причём голоса у них всегда звучали ровно, в них не чувствовалось ни тени волнения. Лично мне таких людей встретить не приходилось, а точнее, не было ситуаций, в которых бы могло выявиться, кто способен по-умному принять на себя лидерство. Вполне вероятно, что в каком-нибудь тихоне в обычной жизни, на которого и внимания-то не обращаешь, прячется гений-командир, только возможности применить скрытый от других и от него самого талант у него нет. Я на такие подвиги не претендую, но сейчас, в нашей маленькой, но такой страшной вылазке на чердак, мне не хотелось выглядеть трусихой. Да и поддержать Аню тоже не мешало.

— Пошли, — отозвалась она со вздохом. — Я бы не возражала, если бы ключ не подошёл к замку.

Я бы тоже не возражала, но признаваться в этом не стала.

Странно устроен человек, не смельчак, не безрассудный или безумный искатель приключений, а самый обычный человек вроде нас с Аней. Мы были на чердаке с Михал Михалычем, видели, что ничего опасного там нет. Садовник убрал все свои хитрые приспособления, так что теперь там вообще нет ничего необычного, если не считать богатой обстановки, редкой для чердака. А мы с Аней почти на цыпочках крались по лестнице, с замиранием сердца поднялись до площадки перед пугавшей нас дверью, долго прислушивались, то прикладывая ухо к самой двери, то слегка отодвигаясь, даже заглядывали в замочную скважину, хотя я и знала, что у неё такая форма, что ничего увидеть невозможно.

— Открываем, — сказала я.

— Давай, — прошептала побледневшая Аня.

Я заставила себя твёрдо, без дрожания в руках держать ключ, осторожно и мягко вставила его в отверстие, чувствуя с долей разочарования, что он идеально к нему подходит, и плавно его повернула. Замок щёлкнул, но дверь не поддалась. Я повернула ключ ещё раз. Теперь дверь легко и бесшумно чуть отошла от своего прежнего положения.

Я перечитала столько детективов, что поневоле кое-какие эпизоды всплывали в памяти сами, без усилия с моей стороны. Именно из-за когда-то прочитанного неизвестно в какой книге рассуждения при подобных же обстоятельствах я и сказала, невольно понижая голос:

— Аня, а ведь дверь очень хорошо смазана.

— У Марины всё хорошо и в полном порядке, — так же приглушённо ответила моя подруга.

— Но эта дверь слишком хорошо смазана, — возразила я. — Такое чувство, что её смазывали недавно. Зачем так тщательно следить за петлями на чердачной двери?

Аня пожала плечами, не придавая этому значения и торопясь поскорее выполнить нелёгкий долг и покинуть это место. Но мне моя мысль не давала покоя. Двери нигде не скрипели, но отворялись не с такой лёгкостью, как эта.

— Чего мы ждём? — спросила Аня.

— Сейчас.

Я осмотрела дверные петли, даже провела по ним пальцем. Наверное, со стороны я выглядела потешно, потому что невольно подражала действиям сыщиков, но мне-то было не до этого. На пальце остались следы масла. Только ответить на вопрос, свежая это была смазка или нет, без экспертизы сказать было нельзя. Да и как догадаться, кто последним смазывал дверь? Может, это сделал Михал Михалыч, чтобы бесшумно пробраться на чердак и убрать свою конструкцию, а может, сам Сергей, до своей кончины или… после неё.

— Пойдём, — согласилась я и тут спохватилась. — Мы же забыли взять ножи.

— Какие ещё ножи?! — поморщилась Аня. — У нас их выбьет из рук даже мальчишка. Говорю же, что мы совершенно не приспособлены к трудностям.

Я очень медленно отворила дверь, готовая сразу же отскочить, если услышу какой-нибудь звук или замечу что-то тревожное. Однако меня ничто не насторожило, поэтому я распахнула дверь пошире и вошла. Аня ступала за мной. Мы осмотрелись, ловя малейшую тень в укромных уголках первой и части второй комнаты, страшась, как бы кто-нибудь не спрятался от нас, чтобы потом, в неожиданный момент, напасть. Именно из-за нашей чрезмерной осторожности мы лишь спустя какое-то время опустили глаза на пол, на то самое место, где в прошлый раз лежал ковёр. Сейчас его там не было. Я невольно осмотрела пол дальше: ковёр виднелся во второй комнате, где он и казался мне уместнее, когда я о нём думала.

— Ковра нет, — дрожащим голосом подтвердила Аня.

— Он там, где должен лежать, — ответила я. — В средней комнате. Но кто его притаскивал сюда, и кто его отсюда убрал?