Ксения

* * *

На пиру в честь долгожданного возвращенья царицы веселились, кричали, танцевали. Удалой казацкий атаман Заруцкий показал, как одним ударом сабли рассекают деревянную колоду. Никто из поляков не смог проделать того же. Потом Заруцкий стрелял сразу из двух пистолетов и срезал две свечи. Откинув черную гриву волос, он задорно взглядывал на панну Марину, и та чуть отворачивала лицо, делая грустный взор. Заруцкий ей нравился.

Тушинский Самозванец восседал важный и мрачный. Вчера Марина наказала ему мало пить, он скучал и держался, слушая долгие препирательства Сапеги и Ружинского. Те то беседовали учтиво, то распалялись и хватались за сабли. Не могли поделить окружавшие земли. Каждому хотелось как можно больше добычи, и были уж случаи, когда воины Сапеги и Ружинского с разных концов входили в селение и бились между собой за поживу.

Наконец сговор состоялся, шляхтичи обменялись саблями. Ружинскому досталось Тушино и южные от Москвы города. Сапеге отошли северные города и Троице-Сергиев монастырь, который еще предстояло взять штурмом.

— Вам повезло, пан Сапега, — сказала Марина. — В монастыре хранятся несметные богатства.

Сапега усмехнулся и подкрутил ус.

— Зачем воину богатство? Самая лучшая награда рыцарю любовь прекрасной дамы.

— Тут тебе не повезло, — сказал Ружинский. — В лавре одни монашенки.

— Но и среди них попадаются достойные особы, — заметила панна Марина. — В Троицкой лавре или где-то поблизости живет самая прекрасная дева московских земель.

— Кто же это? — спросил Сапега.

— Дочь царя Годунова Ксения. Слух о ее красоте и уме дошел даже до Кракова. Если пан Сапега постарается, он не останется в накладе.

— Мы-то уж постараемся, — произнес Сапега и вновь подкрутил ус.