Ксения

* * *

Богат и славен Троице-Сергиев монастырь. Его основал преподобный старец Сергий Радонежский в те еще годы, когда Русь только вставала на ноги после татар. За двести лет монастырь раскинул свои владенья по всей Московской земле, да и множество прочих монастырей со своими лесами, лугами, селами, мельницами и всякими угодьями вошли под крепкую руку Троицкой лавры. Одаривали ее цари, князья, бояре. Замаливая грехи свои, делали богатые вклады. Множество золотых, серебряных сосудов, драгоценных каменьев, икон в окладах и всякого шитья скопилось в казне да ризнице. В одной Москве владел монастырь несколькими подворьями. И в Кремле, и в Китай-городе. Без устали промышлял монастырь всякими промыслами и доходы свои имел чуть ли не вровень с царскими.

Царь Грозный лавру любил, не однажды ходил сюда каяться. Он и каменные стены монастырю поставил. Стал монастырь крепостью о двенадцати башнях. Красная над главными воротами, Пятницкая против Пятницкой церкви, Луковая против лукового огорода, Водяная над воротами, ведущими к реке и пруду. Потом Погребная, Пивная и Плотничная. За ними Конюшенная против конюшенного двора, а следом Соляная, Кузнечная, Житничная да Сушильная. В каждой башне по три боя, верхний, средний и подошвенный. На всех трех боях пушечные и пищальные наряды. На стенах козы для кипящей смолы, а у Водяной башни коза-котел столь огромный, что в нем могли купаться несколько человек.

По стенам идут зубцы, а под ними косой бой да еще машикулы, навесные переходы, с которых сподручно стрелять по врагу. Несладко тому, кто подступится к лавре.

Сапега с Лисовским сначала попробовали получить монастырь даром. Он для них как бельмо в глазу. Закрывает Москву с севера, пучок дорог держит своими воротами. С давних пор северная земля сносилась с Москвой через лавру, да и народ смотрел в оба. Пока лавра стоит, Москва не качнется.

Воеводы посполитые слали защитникам письма, склоняли открыть ворота «государю нашему да вашему», но из монастыря ответили: «Знайте ж, темное ваше державство, гордые начальники Сапега и Лисовский да вся ваша дружина, напрасно вы нас прельщаете. И десяти лет христианский отрок в Троице-Сергиеве монастыре посмеется вашему безумству и совету. А то, что писали вы нам, мы, принявши, оплевали. Какая польза человеку возлюбить тьму больше света, истину переложить ложью, честь на бесчестие и свободу на горькую работу!»

В осаде против пятнадцати тысяч сапежников и лисовщиков сидели две с половиной тысячи московских оружных людей под рукой воевод Долгорукова-Рощи и Голохвастова. Да еще понабилось народу из ближних сел, деревень. Сами пожгли крестьяне свои дома, чтоб не достались самозванцеву воинству, и попрятались за крепкими каменными стенами. Попрятались в лавру и монахи окрестных монастырей, а из Подсосенского перебралась инокиня Ольга, в прежние годы звавшаяся Ксенией Годуновой.