Война Кортни

- Ммм . . .- одобрительно вздохнула Шафран. - Это великолепная машина, Сантен. Что это?”

“Кадиллак Серия 62. Мне его доставили из Америки.”

“Ну, это великолепно. Мне нравится звук этого двигателя. Держу пари, он невероятно мощный . . .- Шафран заметила насмешливый взгляд кузины. - Прости! Это то, что приходит от работы водителем в течение года. Человек начинает проявлять интерес к такого рода вещам.”

“Ну, если я правильно запомнила всю писанину продавца, это V-8, и он выдает сто тридцать пять лошадиных сил. Это помогло?”

- Да, спасибо, - сказала Шафран. Она чувствовала, что требуется более интересная тема для разговора. - Расскажи мне все о Таре. Она совершенно божественна? Шаса явно сильно приукрасил.

Когда Сантен выехала на дорогу, ведущую к пышным пастбищам и виноградникам ее поместья в Вельтевредене, она улыбнулась, почти мечтательно, и сказала: “Знаешь, я помню, как Тара, когда она была маленькой девочкой в соломенной шляпке на голове, украшенной красивыми лентами, бежала к отцу, придерживая юбку, чтобы не споткнуться, и визжала от возбуждения во весь голос.”

Шафран ничего не ответила. Это звучало так, как будто должно было быть счастливым воспоминанием, но в голосе кузины была боль, не слишком глубокая. Потом Сантен повеселела и сказала: - "Но теперь Тара выросла. Конечно, на нее приятно смотреть. Великолепные серые глаза, совершенное овальное лицо, как у Мадонны Рафаэля, и высокая стройная фигура, такая же, как у тебя. Но она прекрасна и как личность. Было бы очень легко воспользоваться этим, вступив в брак с этой семьей. Вы знаете, настаивать на самом лучшем из всего, всегда заставляя вашего мужа за поворотом просить больше, больше, больше.”

“Но Тара не такая?”

“Нет, совсем наоборот. Полжизни она проводит в Кейп-Флэтс, где самые ужасные трущобы, устраивая столовые и клиники для бедных и нуждающихся. Любая другая девушка потратила бы деньги Шасы на платья и новые занавески. Она вкладывает все это в свои благотворительные предприятия.”

“Как чудесно, - искренне сказала Шафран. - Мне стыдно, что я больше ничего не делаю.”

“Ты делаешь очень много . . . но по-другому. И каждый из них так же важен, как и другой.”

- Надеюсь, что так. Военные усилия должны быть направлены не только на то, чтобы победить Гитлера. Мы должны сделать что-то лучше, чем раньше, для всех. Но все равно ... . . расскажи мне о Таре.”

“Она сохранила свою девичью фамилию. Все дети будут Кортни, но она все еще Тара Малкомесс.”

- Как современно! Я удивляюсь, как она может заниматься благотворительностью, когда у нее есть маленький сын. Она оставляет его с няней?”

“Немного больше, теперь, когда Шон стал менее портативным. Однако, когда он был новорожденным, она носилась по трущобам с ним на бедре. Всем женщинам это нравилось. Ты никогда не видела мальчика, которого бы так любили, как его.”

Теперь они покидали город. “Я думала, что поведу тебя по живописной дороге, - сказала Сантен, сворачивая на дорогу, которая петляла и поворачивала вдоль склонов Столовой Горы.

Глубокое, теплое чувство удовлетворения наполнило Шафран, заботы мира исчезли, когда они вошли в лес голубых смолистых деревьев, их стройные стволы, обернутые шелушащейся бледно-серой корой, поднимались на сто пятьдесят футов вокруг них и покрывали дорогу прохладными, темными тенями от узких навесов вечнозеленой листвы.

- Итак, дорогая Шафран, что же на самом деле привело тебя в Южную Африку?”

Внезапно она снова проснулась. “Мне очень жаль, но я не могу тебе этого сказать.”

- Ну же, мы же семья. Ты же знаешь, что твой секрет со мной в безопасности.”

- Боюсь, быть членом семьи не имеет никакого значения. Суть секрета в том, что он скрыт от всех.”

- Даже от твоей милой старой девы - тетушки, Сантен?- она заискивала.

“Даже от тебя, - сказала Шафран, заинтригованная переменой тона.

“А ты уверена?”

“Думаю, тебе следует знать, что я довольно хорошо умею противостоять допросам. Я действительно не собираюсь болтать.”

- Черт возьми !- Сантен хлопнула ладонью по рулю. - Этот чертов мальчишка!”

Сантен была одной из победительниц в жизни, и Шафран было забавно видеть ее на стороне проигравших. - “Я полагаю, ты имеешь в виду Шасу, - сказала она.

“Да. Подлый проныра поспорил со мной, что ты не будешь говорить, и я, как идиотка, согласилась.”

- Каковы были ставки?”

Сантен сердито фыркнула. - Проигравший должен сказать: "Я прошу прощения. Ты был прав, а я ошибалась.’”

- Ой! Это будет больно.”

“Более того, перед всем столом за ужином, - добавила Сантен.

- Боже, я почти готова рассказать тебе, чтобы избавить тебя от наказания.”

“О, Неужели ты это сделаешь? Ты дорогая, милая девочка, я ... ”

- Нет, я не могу, но у меня было небольшое искушение. ”

“Ба, ты такая же плохая, как и он.”

“О Нет, я не могу быть настолько плохой!" - Шафран усмехнулась, прекрасно понимая, что занимает высокое положение в списке людей, которых больше всего любила Сантен Кортни, в котором Шаса занимал первое место.

Они подошли к воротам поместья и прошли под витиеватым фронтоном, украшенным фризом танцующих нимф с гроздьями винограда и увенчанным резной надписью: WELTEVREDEN 1790.

“Вполне удовлетворена, - промурлыкала Шафран, переводя имя. - Как прекрасно.”

В последних, глубоких золотых лучах заходящего солнца они проехали через виноградники и мимо поля для игры в поло, где она и Шаса впервые испытали друг на друге мужество, бросаясь друг на друга лоб в лоб -“в глотку”, как говорится - их пони на полном скаку, пока в последнюю секунду Шаса не свернул в сторону. Даже тогда, будучи тринадцатилетней девочкой, она знала, что он сделал это только для того, чтобы спасти ее от боли. Он никогда бы не уступил другому мальчику.

Вздрогнув, она поняла, что прошло почти десять лет с той первой встречи. Казалось, это было целую вечность назад, и все же Вельтевреден был все тем же раем, что и раньше. Главный дом, построенный в стиле французского замка, был, как всегда, красив и внушителен. А там, в дверях, стоял сам Шаса, теперь уже взрослый мужчина, с повязкой на глазу, но все равно сразу узнаваемый.

Из-за этого пятна он выглядит довольно эффектно, подумала Шафран, а затем, почти до того, как Сантен остановила машину, она вскочила с пассажирского сиденья, такая же возбужденная, как и ее тринадцатилетнее я , и закричала: “Шаса! "- и почти бросилась в его объятия.

Он поймал ее, обнял, поцеловал и поставил перед собой. - “Итак, я вижу, что ты совсем не повзрослела, - сказал он. “Все та же маленькая соплячка.”

“В то время как ты теперь - сломленный старик, - ответила она. - Мне нравится повязка. Все, что тебе нужно, - это попугай и деревянная нога.”

- Ради бога, вы двое, - сказала Сантен с материнской строгостью, хотя ее сердце разрывалось от радости при виде того, как эти двое кузенов возвращаются к своим старым отношениям. Они оба были единственными детьми одиноких родителей, и они усыновили друг друга как почетные братья и сестры, что включало право безжалостно дразнить друг друга.

- Шаса, дорогой, следи за своими манерами, - добавила Сантен. “Вам не кажется, что вам следует представиться друг другу?”

- О да . . . Шафран, это моя жена, Тара Малкомесс. И Тара, это моя кузина, Шафран Кортни.”

•••

Тара была не из тех, кто нервничает, но ожидание приезда Шафран Кортни вызвало трепет в ее животе. Она так много слышала об этом образце красоты, ума и мужества. Как она могла соперничать? И как она могла не чувствовать, что подводит Шасу, будучи настолько ниже его кузины?

Но потом она увидела вихрь рук, ног и развевающихся волос, выскочивших из машины и кричащих во весь голос, и Тара подумала: "О, она совершенно нормальная девушка, совсем как я". И когда она услышала, как эти двое дергают друг друга за ноги, она поняла, что Шаса не думает о Шафран иначе, как о любимой, дерзкой младшей сестре, и что ему не придет в голову судить Тару рядом с ней.

Когда ее представили Шафран, Тара расцеловала ее в обе щеки, слегка обняла и, к своей радости, обнаружила, что та тоже обняла ее.

Шафран сказала - "Сантен говорила мне, что ты великолепна, и она была совершенно права. Ты слишком, слишком красива для Шасы! - Они оба смеялись, и Шафран, взяв их за руки, пошла с ней в дом, говоря: “Я умираю от желания увидеть твоего ребенка. Умница ты, выскакиваешь наследником Кортни в первый же раз, когда спрашиваешь. Это сделает тебя популярной! И Сантен сказала, что ты прекрасно работаешь в Кейп-Флэтс. Ты должна мне все рассказать.”

Позади них Шаса крикнул: - "Подожди меня! - и уже собирался поспешить за двумя молодыми женщинами, когда Сантен схватила его за руку и сказала: - "Оставь их в покое. Твоя жена и кузина - две альфа-самки. Если они станут друзьями, то станут опорой нашей семьи на десятилетия вперед. Но если они окажутся врагами, горе нам всем.”

Шаса нахмурился. “Они не кажутся врагами. Они выглядят так, будто прекрасно ладят друг с другом.”

“Да, это так. Лучше и быть не могло. Так что оставь их в покое, чтобы они сами разобрались в своих отношениях.”

- Ну, тебе лучше знать, мама . . . А может, и нет? Улыбка расплылась по лицу Шасы, когда ему в голову пришла одна мысль. - “Ты ни словом не обмолвилась о нашем пари. А это значит, что я победил. Признайся -я победил!”

Сантен боролась изо всех сил, но ей удалось выдавить из себя: - "Ты победил. Она не произнесла ни слова.”

“Ну, если тебя это утешит, то она и ее люди тоже почти ничего не сказали Блейну и мне. Я сделаю все возможное, чтобы узнать больше после ужина. Но не питай слишком больших надежд.”

•••

Шафран не могла бы пожелать лучшей невестки. Они обе могли понять удовольствие и раздражение от того, чтобы быть выше, чем большинство других женщин, и довольно многих мужчин, но их внешний вид был настолько разным, что не было никакого чувства конкуренции. Тара была умна, компетентна и невероятно эффективна. Она организовала свой дом, мужа, ребенка и бедняков Кейптауна с таким мастерством, которое обеспечило бы ей мгновенный успех на Бейкер-стрит.

“Мой командир будет в восторге от тебя, - сказала Шафран Таре. “Он самый яростный, самый решительный, самый трудолюбивый человек, которого вы когда-либо встречали, но он очень верит в женщин. Чем они ярче и оживленнее, тем больше ему нравятся. Ты была бы прямо на его улице. Ты бы в мгновение ока запустила все шоу.”

- Спасибо, - сказала Тара, сияя от удовольствия.

“Я серьезно говорю. Кстати, я не совсем понимаю, как это выразить, но что именно происходит между Сантен и твоим отцом? Я имею в виду, что он должен сказать?”

Тара хихикнула. “Это сложно, не так ли? Проще всего сказать, что они оба безумно влюблены уже много лет. Все знают, что они пара, и поскольку они оба не женаты и взрослые, я не вижу в этом ни малейшей ошибки. Но на людях они должны быть сдержанны, потому что папа - министр правительства, и это не должно оскорблять избирателей.”

“Ну, я не собираюсь обижаться, так что все в порядке.”

•••

Появился Блейн Малкомесс, и Шафран сразу поняла, почему Сантен влюбилась в него. Блейн был высок, с грубыми чертами лица и тем неопределенным, но безошибочным видом человека, чья сила столь же моральна, сколь и физична. В молодости он был прекрасным игроком в поло и выдающимся солдатом, получившим Военный Крест в Первую Мировую войну. Сейчас, в свои пятьдесят, он все еще был в расцвете сил, но переходил от жизни человека действия к авторитету государственного деятеля.