Война Кортни

- Насколько нам известно, свидетелей не было . . .”

“Если только убийца Шредера не прятался где-нибудь в тени, - заметил Людтке.

“Именно так . . . Но многие люди, которые были в отеле, когда Мисс Марэ вернулась, все подтверждают, что она рассказала им о случившемся. Большинство из них, казалось, думали, что она сама напросилась. Элиас был особенно недоволен, сказав, что она называла Шредера по имени Карстен на протяжении всего ужина. Он признался, однако, что она всем в отеле сказала, что он приказал ей называть его так, и что она не в состоянии ослушаться его. Сила униформы . . .”

“Что мы знаем о Марэ?”

- Ее происхождение необычно. Судя по всему, она гражданка Южной Африки, хотя и имеет бельгийский паспорт . . .”

- Подлинный?”

“Да. Она африканка и поэтому, по ее словам, решительно настроена против британцев, с которыми ее народ постоянно воюет на протяжении последнего столетия. Она прибыла в Лиссабон в начале этого года и прошла собеседование в немецком консульстве. Установив ее добросовестность, они выдали ей разрешение на поездку в Бельгию, где она активно работала в ВНВ в течение последних нескольких месяцев. Элиас подтвердил, что она создает женскую организацию партии. Он сказал, что она трудолюбива и отлично справляется с работой.”

“«Как она соотносится по размеру со Шредером?" - Спросил Вейманн.

- Она высокая для женщины, по меньшей мере сто семьдесят сантиметров, возможно, сто семьдесят пять. Но она стройная. Я бы сказал, пятьдесят пять, может быть, шестьдесят килограммов. Шредер, напротив, был очень крупным мужчиной: рост сто девяносто, вес по меньшей мере два килограмма.”

“Значит, она не могла одолеть его?”

Де Фриз улыбнулся. - Я уверен, что вы, джентльмены, видели достаточно невероятных убийств в свое время, чтобы не принимать все как должное. Я бы сказал, что это маловероятно. На Марэ не было никаких следов физической борьбы. Ни синяков, ни защитных ран, ни ссадин на кулаках...”

“Судя по вашим словам, любой ее удар отскочил бы от Шредера, - сказал Людтке.

“Именно. И я также могу подтвердить, что мы обследовали ее и не обнаружили никаких признаков недавней сексуальной активности. Что бы ни произошло между ней и Шредером, дальше поцелуя дело не пошло.”

“А где она сейчас?”

- Гент, я полагаю. У нас не было причин задерживать ее или кого-либо из ее спутников.”

“А почему бы и нет, черт возьми?”

Потому что либо она была невиновна, подумал Де Фриз, либо действительно убила ублюдка, и в этом случае я рад дать ей фору перед остальными. Но я тебе этого не скажу.

- Он пожал плечами. “Не было никаких доказательств, что она сделала что-то не так.”

“Какого черта тебе нужны доказательства, приятель?- Рявкнул Раутер. - Брось ее под стражу, а потом ищи эти чертовы улики.”

- Боюсь, сэр, что многим из нас, старожилов, трудно приспособиться к новым . . . методам, - сказал Людтке. - Это печально, но старые привычки иногда умирают с трудом. Я говорю из личного опыта.”

- Спасибо, - сказал Де Фриз.

- Что ж, вам лучше надеяться, что вы не отпустили убийцу на свободу, - сказал Раутер. “Насколько я понимаю, вы записали ее адрес, место работы и все другие контактные данные?”

“Конечно.”

Раутер сердито и недовольно хмыкнул.

- Простите, сэр, могу я сделать еще одно замечание?- Спросил Де Фриз. - Я уверен, что вы согласитесь, Герр бригадефюрер, что хорошо обученный офицер СС, находящийся в отличной физической форме, не будет побежден простой женщиной, чуть больше половины его роста. Его превосходство над женщиной Марэ было важным фактором в моих размышлениях.”

Раутер промолчал. Он едва ли мог поспорить с такой мыслью.

- Извините, - пропищал доктор Вейман. “А теперь не могли бы вы рассказать нам о состоянии жертвы?”

“Да, доктор, - ответил Де Фриз, радуясь возможности сменить тему разговора с Марлиз Марэ. “Я должен сказать, что трудно понять, что убило Шредера. Как только мы узнали, что вы приедете, наш патологоанатом произвел поверхностный осмотр, не желая никоим образом беспокоить тело.

- Он обнаружил небольшой кровоподтек вокруг подбородка, небольшое пятно крови под левым глазом и некоторые признаки возможной раны во внутреннем углу глаза, рядом с носом. На туловище виднелись значительные кровоподтеки, достаточные для того, чтобы сломать несколько ребер, но вряд ли убившие его. Кроме того, никаких огнестрельных ранений, никаких следов ножевых ранений и никаких оборонительных ранений. Шредера нашли сидящим у дерева с сигаретой в руке. Похоже, он не погиб в бою . . . и мы понятия не имеем, как он вообще упал.”

“Хм . . . как интересно, - пробормотал Вейман.

Бригадефюрер СС перевел взгляд с берлинского детектива на патологоанатома. - Ну, джентльмен, - сказал он, - теперь вы знаете, почему я послал за вами.”

•••

Шафран подумала о Герхарде и представила его обугленное тело, лежащее в обломках самолета. Она вспомнила тот день, когда умерла ее мать, и увидела ее лежащей на столе в маленьком клубе рядом с полем для игры в поло в Кении, в то время как врач пытался удержать ее бьющиеся конечности, а кровь от выкидыша сделала ее юбку малиновой. Она думала о том, как далеко она от дома и как одинока в этой враждебной стране... все, что угодно, лишь бы слезы текли.

- Прости, - всхлипнула она, когда Элиас сделал робкую, нерешительную попытку утешить ее, не в силах скрыть раздражение от ее горя. - Но все это было так ужасно. Сначала этот человек сделал то, что сделал ... а потом обнаружили, что он мертв ... и быть допрошенным полицией ... Это уже слишком!”

- Ну-ну, - пробормотал Элиас. “Я уверен, что ты скоро обо всем забудешь.”

“Не буду! Я знаю, что не буду! Ничего подобного со мной никогда не случалось. Я хорошая девочка . . . Это же я!”

Элиас разочарованно вздохнул. - Да, да, я в этом уверен. Может, тебе стоит отдохнуть денек-другой? .. ”

“Но вам нужно, чтобы я напечатал заметки Конгресса.”

- Я уверен, что они могут подождать. Элиас огляделся в поисках чего-нибудь еще, что могло бы отвлечь эту женщину-кошку от его волос на день или два. “У вас есть родственники, с которыми вы могли бы остаться, пока не почувствуете себя немного лучше?”

Шафран притворилась, что успокоилась достаточно, чтобы вытереть слезящиеся глаза и нос носовым платком. Она посмотрела на Элиаса, надеясь, что ее лицо выглядит таким же горячим, красным и непривлекательным, как и на ощупь, и сказала: Кажется, это было недалеко от Антверпена ... Я уверен, что это где-то в моем блокноте.”

- Отлично! - скоро мы войдем в Антверпен. Почему бы тебе не пойти туда и не найти свою двоюродную бабушку? .. ”

“Но она меня не ждет.”

- Тогда это будет для нее сюрпризом.- Она будет счастлива, если ты останешься на несколько дней. Вы можете вернуться в Гент, когда почувствуете себя немного лучше. Как это звучит?”

"Как будто вы сказали именно то, на что я надеялась", - подумала Шафран.

Она заколебалась, понимая, что было бы фатально показаться слишком настойчивой, чтобы принять предложение Элиаса. “Я не хочу доставлять ей никаких хлопот.”

-О, не беспокойтесь об этом. Она будет рада услышать все ваши новости из Южной Африки. Может быть, ты расскажешь ей о своей работе на вечеринке. Это произведет на нее впечатление.”

“Ну, если вы уверены . .. ”

"Иди вперед.”

- Благодарю вас, мистер Элиас. Вы добрый, заботливый человек. Я буду работать в два раза больше, когда вернусь, чтобы наверстать упущенное.”

Элиас ободряюще похлопал ее по руке и откинулся на спинку сиденья. Он был измучен эмоциональным потрясением и выбит из колеи смертью Шредера, а теперь испытывал облегчение оттого, что ему не придется мириться с истерикой девушки всю дорогу до Гента.

Когда поезд прибыл в Роттердам, Шафран нашла ближайшую аптеку и купила краску для волос и ножницы. Она вернулась на вокзал и купила билет на первый поезд до Льежа. До отхода поезда оставалось совсем немного времени, поэтому она зашла в кафетерий и купила чашку кофе и то, что рекламировалось как сырный рулет, но оказалось тонким, как бумага, кусочком желтой резины, завернутым в толстую булочку с подозрительным привкусом опилок. Съев его, она наполнила желудок и скоротала время, пока не села в поезд, который отправлялся вовремя.

Было уже чуть больше половины первого.

•••

Когда часы на вокзале показывали половину третьего, поезд из Антверпена прибыл в Льеж. Шафран потребовалось пятнадцать минут, чтобы дойти до кафе "Королевский стандарт". Внутри сидели двое мужчин в синих рабочих комбинезонах и допивали бренди из стаканов, стоявших в углу. Официантка, облокотившись на цинковую стойку бара, читала журнал.

Шафран подошла, поставила чемодан и спросила: "Клод здесь?”

Официантка подняла голову и скептически оглядела вновь прибывшего. “А кто спрашивает?”

- Скажите ему, что это друг Месье Бюргерса. Мы познакомились совсем недавно.”

- Если ты так говоришь.”

Официантка с преувеличенным усилием выпрямилась и исчезла за дверью бара. Не прошло и минуты, как она вернулась.

“Он там, - сказала она, кивнув в сторону открытой двери. - Быстрее!”

Шафран вошла в кабинет за баром, где Клод присматривал за деловой частью заведения.

“Пожалуйста, не сочтите меня грубой, мадемуазель, но я надеялась, что больше никогда вас не увижу. Так ты хочешь увидеть Джина Бургерса?”

“Да.”

“И у тебя неприятности?”

“Да.”

“Какого рода? Я считаю, что имею право знать.”

Шафран не видела смысла лгать. Она была поражена, когда ей удалось сбежать из Гааги. Это был только вопрос времени, когда голландская полиция и их немецкие хозяева выяснят, что произошло, и начнут охоту за ней.

- Офицер СС пытался изнасиловать меня.”

“Но вы здесь, по-видимому, невредимы, так что ему это не удалось.- Клод погладил усы, продолжая рассуждать в том же духе. “И это тебе нужна помощь, а не ему. И что же вы сделали?”

- Я убила его.”

Шафран произнесла эти слова ровным, будничным тоном, и ответ Клода был столь же сдержанным.

- Merde, - проворчал он. “Ну что ж, тогда я вас поздравляю. Я уверен, что мир станет лучше, когда этот ублюдок умрет. Но меня это тоже беспокоит. Я не хочу, чтобы их гнев был направлен на меня или мою семью.”

“Я понимаю. Мне нужно установить контакт с Бургерсои, и тогда я уйду навсегда. Вы можете связаться с ним для меня, пожалуйста?”

- Боюсь, что недостаточно быстро для ваших целей. Но он приедет сегодня днем, как обычно.”

“Он сказал, что приедет около пяти.”

“Совершенно верно.”

- Могу я остаться до тех пор?”

Клод снова погладил усы. “Вы можете остаться до половины шестого. Если он не придет к тому времени, а я имею в виду именно тогда, вы должны уйти. Если немцы объявятся, я буду отрицать, что знаю вас. Я не герой. Если они будут мучить меня, я буду говорить. Или если они угрожают моей семье.- Он пожал плечами. “Ты храбрая девушка. Я восхищаюсь тобой. Но моя жена и дети на первом месте.”

“Я понимаю, - сказала Шафран. “Пока я здесь, Могу ли я воспользоваться ванной комнатой? Я могу быть какое-то время.