Планета парадоксов

- Так ты уже и на Катрене успела побывать? - изумился Эльмар. - Ну ты и шустрячка! И как же тебе понравилась наша резиденция?

- Ваша резиденция? А мне показалось, что это исправительная колония, где не поддающиеся иным воздействиям юный контингент перековывается опытными педагогами в нужном направлении. Точь-в-точь по пословице "Труд облагораживает человека".

Эльмар засмеялся.

- Хорошенького же ты мнения о нашей системе воспитания! Исправительная колония! Ха! У нас ещё не додумались до такого: простых смертных посылать на Катрену для исправления.

- Ты хочешь сказать, что на вашем острове обучаются только дети могучих?

- Я хочу сказать, что туда отправляются все дети, проявившие способность воображать, и что они обучаются там самому необходимому: умению владеть своими руками.

- И всё же... жизнь без выбора: только бесконечный труд и дисциплина - не позавидуешь.

- Выбор у них всегда есть: отказаться от могущества и перейти в обычную школу.

- Разве в других школах обучают иначе?

- Да, там обычные уроки труда в пределах школьной программы.

- Значит, эту каторгу вы ввели только для своих? Весёленькая житуха у ваших наследников! Просто жуть! И ради чего? Чтобы делать долгим и трудным способом то, что можно сделать легко и быстро?

- Не понял, где ты там увидела каторгу. Вот ты - лесовод. У тебя что, леса растут по мановению волшебной палочки? Или ты свою работу каторгой воспринимаешь?

- Но я выбрала её сама, - не сдавалась Рябинка. - Притом, я её люблю.

- Ну прямо все в ней тебе нравится! И ничего неприятного никогда делать не приходится?

Эльмар засмеялся, впрочем, вполне беззлобно. Но Рябинка кинулась в атаку.

- Если бы мои леса и луга возникали во мгновение ока, я была бы счастлива! - заявил она.

- И что бы ты делала дольше?

- Пошла бы сажать другие леса.

- И опять была бы счастлива? Послушай, но так не бывает. Тебе бы очень скоро стало скучно!

- Но ты же не скучаешь?

Эльмар прикусил губу и нахмурился.

- У меня к каждому фильму своя декорация, - сказал он, принуждённо бодрясь.

- Вот и у меня каждый перелесок был бы в особинку.

- Ты воображала бы каждую травинку по отдельности? - художник снова засмеялся. - Непроизводительно. И очень утомительно. Сажать быстрее.

- И легче?

- Угу. Материализация требует очень больших затрат нервной энергии.

- Именно поэтому Катрена Сельвина вместе со своими единомышленниками воздвигла в океане этот остров и начала трудиться руками, - ехидно закончила Рябинка его мысль.

Но Эльмар предпочел не заметить её сарказма.

- Абсолютно верно, - подтвердил он. - Могучие правят нашей планетой вовсе не потому, что обладают особыми свойствами. Легкость и быстрота материализации сделали в своё время из могучих нечто вроде рабов. В том и состояла гениальность Катрены, что она догадалась, как обеспечить могучим реальную, а не призрачную власть над Новой Землей.

Рябинка не ответила. Спорить ей не хотелось, а согласиться, что детей надо изнурять работой, она никак не могла. К тому же скоро показалась панорама небольшого городка, поразительная по своей красоте. И она догадалась: Стасигорд.

Как и Открытый, Стасигорд явно был построен по чёткому архитектурному плану. Однако план этот был совершенно иным. Шестилучевая симметрия проступала в расположении улиц, скверов, площадей. На центральной площади стояло двухэтажное здание. Оно располагалось на самом высоком месте, и то него лучами расходились под строго одинаковыми углами шесть главных улиц Стасигорда. Своим началом каждая улица словно смотрела в одну из граней нижнего этажа здания, которых также было шесть. Второй этаж представлял собой по форме цилиндр. Крупная, темно-красная с белыми бортиками плитка облицовки хорошо гармонировала с высоким золотым шпилем, увенчивавшим пирамидальную крышу.

- Это музей Стасия Абраменко, - сказал Эльмар. - Именно он изобрел тот способ производства воды из твердых пород, за которым ты прилетела.

- А зачем этот Стасий изобрел воду, если у вас есть могучие, и любой из вас может вообразить её одним махом и в любом количестве? Тоже из идейных соображений?

Эльмар снова засмеялся.

- Нет, он жил в те времена, когда свои могучие на нашей планете ещё не родились.

С трепетом вошла Рябинка в великолепное здание. Она увидела небольшой вестибюль. Две лестницы, сделанные из чего-то, сильно напоминавшего мрамор, вели на второй этаж.

Всю стену напротив входа занимали карта Новой Земли, выполненная в технике флорентийской мозаики. Кусочки камня, а, может, смальты /было не понять/, искусно подобранные по цвету, были вырезаны таким образом, чтобы было видно без пояснений, где что находится. Приблизившись к карте, можно было увидеть не только общие очертания гор и отдельные хребты, но даже чуть ли не каждую отдельную гору. По крайней мере, так показалось Рябинке.

На одной из боковых стен по черному фону алыми буквами искрилась надпись:

"Земелец! Помни! Это не должно повториться!"

Под надписью белела пластинка. Четкий выпуклый шрифт читался с любого ракурса из любой точки вестибюля.

"Приказ Совета Безопасности 4 Прилета 264 года.

В целях урегулирования взаимоотношений между могучими и другими людьми и для обеспечения наибольшей безопасности планеты запрещается:

1. Спрашивать у человека, не могучий ли он.

2. Если могучий вынужден себя обнаружить, интересоваться его именем, фамилией, местожительством.

3. Информировать других, что этот человек - могучий.

4. Оставлять при себе ребенка, обнаружившего способность воображать"

Рябинка обернулась к Эльмару, и ей почудилось страдание в уголках его плотно сжатых губ.

- И здесь могучие, - вздохнула она.

- Наши до восстания жили в Стасигорде, - сказал художник угрюмо.

- Восстание... восстание могучих. Абсурдное сочетание! Восстание против могучих - ещё куда ни шло!

- Да нет, всё правильно. Были времена, когда от могучих требовали, чтобы они как-то отличались внешне, селились отдельно. А потом они восстали против этого: разъехались кто куда и смешались с другими людьми.

Теперь уже смеялась Рябинка.

- И это вы называете восстанием? - изумилась она. - Неужели вся ваша история состоит из подобных мелочей? Не видели вы настоящих восстаний! Послушать тебя, так Мартин тоже поднял бунт, когда уехал из Долинного!

- Кто говорил, что Мартин поднял бунт? Он просто выполнил закон. Если бы он не сделал этого, его жизнь превратилась бы в кошмар. Ведь исполнять роль живого бога у нас строжайше запрещено.

- Я в курсе. Но, по-моему, этот закон ужасно глуп! Когда можно одним махом накормить и одеть всё население, то... Чем плохо жить в почете и преклонении перед твоей силой? Ваше правительство просто узурпировало себе власть и не желает ею ни с кем делиться. У нас на Тьере это называется тоталитарный режим, - снисходительно объяснила она этому наивному представителю правящего класса, пытаясь раскрыть ему глаза на то, какой роскоши лишают его законы Катрены.

- Рад видеть Эльмара, - раздался сверху ворчливо-знакомый голос.

Рябинка подняла голову и на одной из лестниц увидела голубоглазого старики с лысиной. Старик уже спускался к ним в вестибюль.

- Рад видеть профессора, - откликнулся Эльмар. - с нашей гостьей вы, по-видимому, знакомы.

- Знакомы, знакомы, - подтвердил Сергей Аганесович, потому что это был, конечно, он. - Рад видеть Рябинку. Зачем пожаловали?

- Нашу гостью очень заинтересовали упругие стенки, - уклончиво сказал Эльмар.

- Это правда? - переспросил профессор.

Рябинка вынуждена была утвердительно кивнуть, хотя не имела ни малейшего представления, о каких стенках идёт речь. Дальнейшее поведение Эльмара никак не способствовало укреплению мнения о нем, как о серьёзном человеке. Он затеял абсолютно пустопорожнюю болтовню, втянув Рябинку в роль сообщницы. И она долго не могла решить, кому он морочил голову - ей или профессору.

- А что, на Той Земле нет подобных сооружений? - сказал профессор.

- Есть, - возразил Эльмар, не дав Рябинке и рта раскрыть. - Но там такие барьеры не пропускают вообще ничего ни в ту, ни в другую сторону.

Брови профессора поползли вверх.

- Это интересно. А почему она уверена, что наши упругие стенки действуют иначе?

- Ни в чем я не уверена!

Досада Рябинки была неподдельной.

- Мы заспорили, по какому принципу работает пропускная система, - снова перехватил инициативу Эльмар. - Мартин говорит, что подаётся сигнал обусловленной частоты, я утверждаю, что имеет значение угол атаки или скорость полёта...

- А что думает наша гостья? - прищурился старый профессор.

- Она убеждена, что ни одна из этих моделей не обеспечивает сто процентов защиты. Частоту можно подобрать, а угол атаки и скорость запомнить с одного пролета.

- Любопытно, - сказал профессор, кинув на Рябинку, как ей показалось, острый проницательный взгляд. - Приятно познакомиться с умным человеком. Ну а, предположим, поле в самом деле непроницаемо, что тогда? Давайте, молодые люди, порассуждаем...

Рябинка чувствовала скуку и ужасную неловкость от того, что её выставляют знатоком систем, о каких она не имела ни малейшего понятия. Всё же у неё хватило сообразительности не демонстрировать своё невежество в данной области.

- Я думаю, решение должно быть очень простым, - сказала она уклончиво и сердито.

Она нервничала. Время шло, а она ни на миг не продвинулась в деле, ради которого сюда прибыла. Эльмар тянул из профессора эту словесную канитель ещё с полчаса, затем попрощался с ним, взял Рябинку на рукав, и они покинули музей, так и не проронив ни слова на волнующую Рябинку тему: освобождение её отца. О производстве воды из твердых пород также не было сказано ни слова. На этом непонятное в поведении Эльмара не кончилось. Без всякого объяснения он посадил Рябинку вместе с собой в ракетку, и они снова полетели неизвестно куда.

Рябинка сидела в кабине позади Эльмара и злилась. Сегодня в манерах Эльмара сквозила какая-то нарочитость, фальшь. Она увидела его со стороны которая никого бы не украсила, и ореол необыкновенного парня, почти волшебника, какому стоило лишь шевельнуть пальцем, чтобы разрешить все её проблемы, сменился досадой, как могла она довериться пустышке и болтуну.

"Шут", - был её вывод.

Было совершенно ясно, что никаким влиянием в местных кругах Эльмар не пользуется, а просто по заданию Совета Безопасности тянет время и пытается развлечь её, туземку, пока кто-то другой ищет пропавшие документы и их похитителя. А, может, и метода-то никакого не существует? Может, он - киновыдумка? А может, отец прав и вся цивилизация этой планеты вместе с её смешной историей - мираж, чья-то материализованная фантазия?

Но тогда отца её никто, конечно, освобождать не будет.

- Куда мы летим? - спросила она, стараясь подавить раздражение.