Before The Dawn

Тонкие черты вспыхнули от гнева, Яманака решительно захлопывает ало-золотой веер. — Ты это заслужила.

Сакура обиженно потирает быстро растущую шишку на голове, свирепо глядя на свою так называемую лучшую подругу. — За что? — Язвительно спрашивает девушка.

— За твое слабоумие! Дом там, где сердце, Сакура-чан. Все это знают.

Наступает момент зарождающегося ужаса от осознания того, что слова подруги, возможно, действительно имеют смысл, но ирьенин не может просто сидеть и не обращать на это внимания. — Но Ино…

— Что Ино! — Визжит Яманака, выглядя еще более разъяренной. — Итачи любит тебя. А ты любишь его, лобастая. Это один из самых драгоценных и замечательных подарков, которые жизнь когда-либо может тебе преподнести, но ты должна была все так чертовски усложнить! Не твоя вина, что ему пришлось изображать из себя благородного самоотверженного мученика, но ты не должна была так долго оправдывать его глупый поступок!

Розоволосая куноичи недоверчиво смотрит на подругу, чувствуя себя потерянной. — Но… Коноха — ты — Наруто…

Яманака глубоко вздыхает. — Коноха, — спокойно говорит девушка, — всегда будет здесь. Я всегда буду здесь, как и Наруто, Саске, Тен-тен, Ли… и все остальные. Тебе не обязательно жить здесь постоянно, чтобы всегда быть частью нас, и наоборот.

Зная, что Харуно начала думать в нужном направлении, Ино нежно берет Сакуру за руку, после чего подруги смотрят на деревню. — Послушай, — внезапно начинает блондинка. — Не буду лгать. Я бы хотела, чтобы ты жила здесь. До переворота я часто мечтала о том, как все вернется на свои места. Я хотела, чтобы ты и все остальные вернулись сюда и остались. Раньше я представляла себе некую идеалистическую счастливую жизнь, в которой мы бы все жили на одной улице и каждый день собирались бы вместе на обед, вместе растили бы наших детей, и каким-то образом они бы тоже стали лучшими друзьями…

— Но жизнь не всегда складывается так, как мы хотим, — задумчиво заканчивает Сакура.

— Именно, — тихо признает Ино. — Я могла бы быть эгоисткой со своей стороны и со стороны всех остальных, потому что могу гарантировать, что никто не хочет видеть, как ты убегаешь в Дождь к Итачи. Но я не эгоистка, как и все остальные, независимо от того, сколько шума они поднимут по этому поводу. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Так что тебе придется отказаться от одного, чтобы получить другое… не менее важное. По большому счету, это того стоит. Это будет не так, как в прошлый раз, Сакура. Ты можешь вернуться домой — эм, приходить в гости — когда захочешь. Мы будем тебя ждать.

Ирьенин незаметно вытирает несколько слезинок, стекающих по щекам, прежде чем они застынут от холода. — Когда ты успела стать такой мудрой, Ино-свино? — Тихо спрашивает Харуно.

Ино нахально ухмыляется, обмахиваясь веером и купаясь в похвале. — Думаю, это потому что я всегда знала, что ты, при всем своем великом уме, когда–нибудь облажаешься. Кто, кроме меня, по доброте душевной смог бы вмешаться и спасти твою задницу?

— Верно, — улыбается Сакура, прежде чем неуверенно встать. Она не может поверить в то, что собирается сделать. Но что–то в словах Ино звучит так правильно, и теперь ей действительно стыдно за себя и свою глупость. Ирьенин надеется, очень надеется, что еще не слишком поздно все исправить. — Я думаю… я думаю, что должна поговорить с Наруто.

Яманака тоже встает, ее глаза подозрительно блестят. — Ты права. Полагаю, больше нет смысла ждать. Мне лучше не видеть, как ты идешь домой сегодня вечером после последней смены в больнице, Сакура.

Это не должно быть так сложно, как в прошлый раз. Сейчас все по-другому, но горло Харуно сжимается, когда она пытается улыбнуться. — Не волнуйся, и я не буду.

Они крепко обнимаются, и хотя это невероятно трудно, Харуно, наконец, отстраняется, одаривая лучшую подругу горько-сладкой улыбкой через плечо, возвращаясь на тропинку. — Увидимся позже, Ино-свино.

— Увидимся, лобастая, — шмыгает носом Ино. Когда ирьенин почти скрывается из виду, блондинка повышает голос, чтобы убедиться, что его слышно сквозь шум ветра. — Тебе лучше не пропускать мою свадьбу, Сакура, или, клянусь, я сама тебя сюда притащу!

Несмотря на то, что Яманака этого не видит, Сакура улыбается, засовывая руки в карманы. — Я бы ни за что на свете не пропустила ее, Ино, — тихо отвечает девушка.

Через несколько мгновений она скрылась за скалистым выступом. Девушка смотрит на грозовое серое небо, вспоминая другую талантливую, громкую и вспыльчивую светловолосую куноичи. Похоже, что знаки могут быть самых разных форм, размеров и обличий…

Спасибо вам, Цунаде-шишо.

Стража у двери приглашает Сакуру внутрь, мельком взглянув на характерные розовые волосы. Куноичи проскальзывает мимо тяжелой деревянной двери так тихо, как только возможно. После стольких лет, проведенных на улице в ледяном холоде, в личном кабинете Хокаге невероятно тепло и приятно пахнет раменом — вероятно, из–за того, что Наруто прихлебывает из самой большой миски лапши, которую она когда-либо видела, одновременно очень внимательно просматривая то, что кажется новым соглашением с…

Дождем?

Харуно останавливается как вкопанная, а Саске, развалившийся в соседнем кресле и просматривающий досье нескольких потенциальных новобранцев полиции Конохи, равнодушно смотрит на девушку. — Я тоже купил онигири с умебоши, — небрежно заявляет Учиха. — У Наруто, по-видимому, «было предчувствие», что ты зайдешь.

— Неужели? — С подозрением спрашивает Сакура, глядя на виновато выглядящего лучшего друга и Хокаге. — Почему?

Наруто с набитым лапшой ртом улыбается. — Как ты можешь прохлаждаться, зная, что два твоих самых лучших друга трудятся над горами бумажной работы, Сакура-чан? Бери папку и принимайся за работу, а я буду тебя кормить!

Ирьенин слегка морщится, присаживаясь перед столом Хокаге. Ей требуется усилие, чтобы спокойно и сдержанно положить руки на колени. — Я действительно хотела поговорить с вами обоими, — ровным голосом говорит девушка, — но не о бумажной работе.

Саске очень резко смотрит на нее, поднимаясь с кресла, чтобы подкрасться к Наруто, словно темная тень, но Хокаге лишь пожимает плечами, очевидно, не обращая внимания. — Продолжай, Сакура-чан.

Харуно говорит лаконично и безапелляционно. Менее чем через минуту комфортная атмосфера сменилось мертвой тишиной.

Куноичи не может прочитать выражения лиц Наруто или Саске — по правде говоря, даже не хочет пытаться, — но теперь, как ни удивительно, Сакура не чувствует ничего, кроме спокойной решимости. Девушка тянется к своему протектору, уверенно вытаскивая ленту из волос.

— Хокаге-сама, — официально бормочет Харуно, аккуратно складывая и кладя протектор на стол перед пораженным Наруто, — Шизуне Ширануи — не менее способный ирьенин, который достойно займет мое место. С гарантией того, что я не оставлю свой пост недостойному преемнику, пожалуйста, примите мою официальную отставку с поста шиноби Конохи.

Сакура спокойно встречает их взгляды. К удивлению куноичи, Саске реагирует первым: наклоняет голову на долю дюйма, в потемневших серых глазах читается что–то вроде… уважения? Принятия?

Наруто приходит в себя мгновение спустя — его лицо было вынуждено оставаться совершенно бесстрастным, хотя ирьенин может видеть печаль в голубых глазах. Это немного ранит — правая рука друга немного дрожит, забирая протектор Конохи. — Не возражаю, — тихо заявляет Узумаки, на долю секунды опустив взгляд на стол. — Сакура Харуно, вы полностью понимаете и осознаете последствия своих действий, вступающие в силу немедленно, или вам потребуется четкое определение?

— В этом нет необходимости, Хокаге-сама, — тихо отвечает Сакура, чувствуя, как что-то в сердце немного надломилось. — Я все понимаю.

Наруто горько улыбается, открывая ящик в столе и осторожно кладя туда ее протектор. — Тогда да будет так.

Наступает момент, когда седьмая команда вздыхает в унисон. Отбросив формальности, девушка с тоской смотрит на лучшего друга. — Наруто…

— Нет, Сакура-чан, — твердо отвечает Узумаки, пытаясь улыбнуться. — Иди и будь счастлива. Тебе лучше написать, как только доберешься, хорошо? Кроме того, ты должна уведомить нас за пару месяцев о том, когда именно вы собираетесь пожениться, чтобы я мог получить разрешение на дипломатический отпуск заранее…

Харуно решительно сглатывает, но комок в горле не дает никаких признаков того, что собирается уходить. Она обходит стол и крепко обнимает его за плечи. — Большое тебе спасибо, Наруто, — шепчет куноичи.

Учиха прислоняется к стене, глядя в окно — прямо на восток, в сторону Дождя. Сакура неловко останавливается, на мгновение не уверенная, что делать или говорить. — Саске…

— Ты принимаешь правильное решение, — резко говорит Саске, и прежде чем ирьенин успевает сформулировать ответ, он заметно сглатывает, отказываясь смотреть на подругу. — Скажи ему, — пытается вымолвить парень. — Скажи Итачи…

Саске неопределенно жестикулирует одной рукой, все еще уставившись в пол и выглядя более эмоционально вовлеченным, чем она видела за долгое время. Сакура мягко улыбается, протягивая руки и на мгновение обнимая друга. — Может быть, тебе стоит как-нибудь сказать ему все лично.

В течение доли секунды Учиха отвечает на объятия. — Да, — задумчиво произносит шиноби. — Возможно, ты права. Я бы хотел этого.

— Убирайся отсюда, пока я не передумал, Сакура-чан, — заявляет Наруто, пытаясь — и безуспешно — звучать грубо и отстраненно. Притворство прекращается в следующую секунду, когда девушка начинает пробираться к двери. — Надень что–нибудь вроде куртки, купи одну из этих дурацких пушистых парок, которые любит Ино, потому что там холодно, и помни, что в путешествии нет лучшей еды, чем горячий рамен, приготовленный на пару, и…

— Заткнись, добе. Ты забываешь, что она умнее тебя и без проблем доберется до Дождя.

Закрыв дверь, Харуно вытирает глаза тыльной стороной ладони, делая глубокий вдох, в последний раз сбегая по знакомым спиралевидным ступеням.

Слишком холодно и мокро, чтобы надевать что–либо, кроме униформы джонина, несмотря на то, что у Сакуры больше нет прав носить ее. Куноичи знает, что Наруто не станет возражать, хотя охранники-чуунины по восточному периметру бросают странные взгляды, заметив отсутствие протектора, вкупе с легким рюкзаком, который она перекинула через плечо.

Девушка стоит перед открытыми воротами — теми самыми воротами, через которые выскользнула посреди ночи три года назад. Сакура смотрит на них и на то, что находится за пределами деревни, как ей кажется, очень долго.

В прошлый раз она была напугана, бежала от судьбы, слишком ужасной, чтобы до конца осознать, — навстречу неизвестности, которая была столь же пугающей. Однако в этот раз…

С едва заметной улыбкой куноичи поворачивается и бросает последний взгляд на Коноху. В этот раз она не боится. Сакура бежит к чему-то (к чему-то, что не должна была отпускать), что на самом деле имеет значение.