Отпуск на даче

— Позовите Марину, — распорядилась она.

Я вышла в сад, приблизилась к строительной площадке и обнаружила, что рабочие уже устанавливают первое бревно для венца будущего дома.

— Что вы здесь топаете? — закричала Марина. — Вы же всю землю изрыли. Сами же говорили, что под домом земля должна быть выровнена и засыпана песком.

Старший из рабочих повернулся с таким видом, словно хотел её растерзать, но его опередил товарищ.

— Успокойся, хозяйка, — примирительно сказал он. — Мы изрыли, мы и выровняем. Можем даже выбрать ещё больше земли, чем сделано, и насыпать вместо неё песка.

— Не надо! — вскрикнула Марина, уже не владея собой. — Сколько можно возиться с этой землёй? Меньше топайте, а потом заровняйте.

— Марина, иди поешь и успокойся, — предложила я.

— Не могу, — всхлипнула она. — Без меня они всё здесь испортят.

Мне в голову пришла хорошая мысль.

— А давай так: ты сейчас пойдёшь и пообедаешь, а я здесь побуду и присмотрю за работой.

Кажется, сначала она захотела отказаться, но потом голос разума одержал верх.

— Хорошо, побудь здесь, — решила она. — А мне, и правда, надо немного придти в себя. Только следи, чтобы они не очень здесь топали по песку. Пусть ходят возле самого фундамента, а на середину не суются.

— Да не волнуйся ты так, хозяйка, — раздался голос Михал Михалыча, который незаметно подошёл к нам. — Ничего этой земле не сделается. Только крепче утрамбуют. Для дома это даже пользительнее. А потом просто сверху песочком присыплем, чтобы красивше было.

— Вы так думаете? — обернулась к нему Марина.

— Будет акурат так, как я говорю. Иди, поешь, а подружка твоя здесь побудет.

Марина неуверенно кивнула и ушла в дом.

— А вы, ребята, делайте так, как вас просят, — обратился садовник к рабочим. — Не ходите на середину.

— Какая разница? — попытался возразить старший, но его товарищ вновь его перебил.

— Паша, оставь. Раз просят, то ходить туда не будем. Она сейчас сама не своя.

Они вновь повернулись к бревну, которое устанавливали, но мне почудилось, что покладистый произнес загадочную фразу: «Ты же сам знаешь».

Михал Михалыч ушёл заниматься своими делами, а я стояла возле рабочих, как надсмотрщик над неграми, и чувствовала себя в идиотском положении.

— Вы по выходным будете здесь строить? — спросила я, когда стало уж совсем невмоготу.

— По выходным, — ответил покладистый.

— Рады бы вообще сюда не приходить, — процедил сквозь зубы старший Паша.

— Очень уж у вас подруга нервная, — пояснил парень, который обмазывал фундамент цементом.

Я вспомнила, что Марина обратилась к нему «Павел».

— А у вас два Павла? — спросила я.

— Два, — весело ответил покладистый и улыбнулся приятной улыбкой. — Чтобы нас не путали, мы одного зовём Паша, вот его, а другого — Павел, это тот малец. А меня зовут Толя.

— Приятно познакомиться. Меня зовут Мила.

— Будем знать, как обращаться, — кивнул Толя и вновь занялся бревном.

После этого короткого разговора неловкость прошла, а через некоторое время вернулась Марина и сменила меня.

— У Маринки совсем нервы никуда не годятся, — поделилась я своими мыслями с подругами.

— Будут не в порядке, если здесь творится такое, — проворчала Катя, наливая мне суп.

Суп был очень вкусным и наваристым.

— Спасибо, Катя, ты очень хорошо готовишь, — похвалила я.

— Я очень люблю готовить, — призналась она. — Жаль только, не для кого. Это я сейчас пользуюсь случаем готовить для вас, а когда я дома одна, то мне и варить ничего не хочется. Часто наскоро поем бутербродов с чаем и этим ограничиваюсь.

Может, она и ограничивалась бутербродами с чаем, но зато ела их явно в неограниченном количестве. Впрочем, мне тоже надо было худеть.

На второе была картошка с салатом и тушёным мясом.

— Ну, Катя, ты и постаралась! — восхищённо сказала я. — Это не просто обед, а самый настоящий праздничный обед.

«Шкелет» был доволен.

— Я хотела к чаю испечь чего-нибудь, но не успела, — призналась повариха. — Я собираюсь завтра замесить тесто и напечь пирогов. Вы, девочки, какую начинку любите?

— Можно классических капустных, — сказала я.

— С мясом тоже вкусно, — возразила Аня.

— Я помню, как в Ленинграде на Финском вокзале были две продавщицы, торгующие пирожками с мясом, — вспомнила я. — У одной начинка была необыкновенно вкусная, а у другой обычная, как в любых покупных пирогах. Я всегда высматривала свою торговку.

— Хорошо, значит, пироги капустные и пироги с мясом, — повторила Катя. — Только вы сегодня же сходите в магазин и купите муку, капусту, ещё яиц и мяса. Масла тоже надо докупить, молока пакет. Да, и дрожжи не забудьте. Хорошо бы прессованные, но и сухие сгодятся, если других не будет.

Мы отправились за покупками через полчаса после обеда.

— Странное дело с этим чайником, — задумчиво проговорила Аня. — Мне всё это очень не нравится. Знаешь, мне кажется, что у Марины в доме начинается полтергейст.

— А мне кажется, что Катя сама разбила чайник, но боится сознаться, — решительно проговорила я.

— Почему же ты не сказала этого Марине?

— Потому же, почему и Катя. Потому что тоже боюсь её реакции на гибель чайника из дорогого сервиза.

Аня захихикала, а потом переспросила:

— Так ты серьёзно считаешь, что никакой мистики здесь нет?

Если говорить откровенно, то моё мнение напрямую зависело от времени суток. Днём я полностью отрицала влияние потусторонних сил, а ночью, да ещё когда слышала вой собаки, скрежет и царапанье наверху, меня одолевал страх перед непостижимым. Сейчас был день, поэтому я твёрдо ответила:

— Безусловно.

— А как же вой собаки? Ты ведь сама его слышала. И слышала, как она скреблась в дверь.

Этого я объяснить не могла, поэтому ответила напористо и немного сердито:

— А зачем призраку царапаться в дверь? Во всех книгах говорится, что любой призрак может или свободно проходить сквозь запертые двери, или двери перед ним открываются сами собой. Какой смысл быть призраком и беспомощно царапаться в дверь, словно Дик, которого запирают в комнате, когда моим родителям приносят пенсию.

— Он при этом воет?

— Нет, он при этом лает. Полает, потом прислушается, гавкнет, вновь послушает, подумает и вновь залает.

— Ты судишь по книгам, а как ведут себя и что могут призраки на самом деле, мы не знаем, — возразила Аня.

Меня всегда и во всём поддерживали книжные примеры, а если там описываются реальные события, то тем более.

— Тебе имя Тура Хейердала о чём-нибудь говорит? — спросила я.

— А кто это?

— Это норвежский путешественник и учёный. В одном из своих путешествий он с проводником лазил по пещерам. Они забрели в такие узкие проходы, где можно было только ползти. Проводник испугался, потому что это были запретные пещеры, пещеры, на которые было наложено табу, а Тур Хейердал его успокаивал. И ничего с ними не случилось.

— С ними не случилось, а у нас по ночам воет собака, которую застрелили.

— Я не закончила про Тура Хейердала, — продолжала я. — Про него вообще можно говорить бесконечно, но я тебе расскажу об одном случае, которые вы, трусихи, сочли бы проявлением действия потусторонних сил. Он принёс к себе в хижину черепа из могильника, куда доступ запрещён, черепа, естественно, тоже никто не должен был трогать, иначе случится страшное. И вот ночью среди черепов началось движение. Один из них даже выкатился на середину и принялся буквально плясать. Представляешь? Ночью, в темноте, когда он в одиночестве находится в своей хижине.

— Жуть.

— Оказалось, что это крыса забралась внутрь.

Я победоносно посмотрела на подругу и пожалела, что вместо «Собаки Баскервилей» не взяла с собой «Аку-Аку» или что-нибудь ещё. Надо будет проверить, нет ли у меня в электронной книге чего-нибудь из его вещей. Правда, пока читать было некогда, да и писать свои книги тоже времени не было.

Аня медленно переваривала услышанное.

— Это всё объяснимо, — пришла она к выводу. — Но у нас-то не череп пляшет, а воет собака. Воет и скребётся в дверь, словно хочет к нам пробраться. Тут уж крысами ничего не объяснишь.

Я не знала, что ответить.

Дорога до рынка стала уже привычной. Третий раз мы здесь проходим, а кажется, что мы знаем каждое дерево. Рынок всё ещё был полон продавцами и покупателями. Наверное, многие из обитателей дач ходят сюда не по необходимости, а от скуки, чтобы провести время, развлечься, поговорить с соседями, ведь через мощные заборы не очень-то пообщаешься. Капусту, мясо, лук, масло и другие мелочи мы купили у частников, а дрожжи и яйца — в магазине. Меня ещё привлекли прилавки с семенами и саженцами. Не очень-то я хороший огородник, можно сказать, что я огородник-теоретик, но покупать семена не просто люблю, а буквально обожаю. Вот и сейчас я заинтересовалась интересным салатом с махровыми листьями. Красивый салат. Я не могла предположить, что из него вырастет, но на картинке он смотрелся необыкновенно роскошно. И ещё меня привлекли три сорта многолетнего лука. Всё это я купила и почувствовала приятное удовлетворение.

— Уже поздно сажать, — с сомнением проговорила Аня.

— В этом году поздно, а на следующий — как раз.

Мы вновь еле дотащили до дома продукты и сдали «шкелету».

— Я не понимаю, — с тревогой проговорила Марина, входя вслед за нами в дом, — вы еще кого-то ждёте?

— Вроде, нет, — ответила я, чувствуя неуверенность, очень уж подозрительно смотрела на меня наша хозяйка. — Почему ты об этом спрашиваешь?

— Очень уж много жратвы вы закупаете.

— Много — не мало, — ответила Аня. — Зато потом надо будет покупать лишь недостающее.

— Вы это говорили после первого похода в магазин, — напомнила Марина.

— Катя намеревается завтра печь пироги, — объяснила я.

— А-а-а, — протянула Марина, думая о чём-то своём.

Аня потянулась выпить воды, и хозяйка настороженно проследила за её действиями, кажется, опасаясь очередной разбитой посуды. К счастью, Аня обошлась без таких жертв. А ведь бывает, что чашка выскользнет из рук, тем более, что они у Ани дрожали из-за тяжёлых сумок. Как в таком случае свалить вину на призрака?

— Устала, — пожаловалась Марина. — Рабочие уже установили брёвна и теперь начали делать каркас. Завтра с утра поедут за досками. Все нервы мне вымотали.

У меня мелькнула непрошенная мысль, что неизвестно, кто кому вымотал нервы: рабочие — Марине или Марина — рабочим. Но, к счастью, мысли никто не может прочесть.

— Пока вы были в магазине, ко мне заходил сосед, — продолжала она. — Замучили меня эти соседи. Им хочется расширить участок, и они надоели со своими предложениями продать им наш участок. К Сергею приставали, а теперь ко мне приступили. Они считают, что теперь, после гибели мужа мне участок не нужен. А почему не нужен? Разве я жить перестала после его смерти?..

— Стойте! — вскрикнула Аня, стоявшая ближе всех к двери. — Слышите? Что это?