Отпуск на даче

— Впрочем, если Мила пожелает, она может и одна переночевать в своей комнате, а я тогда присоединюсь к вам третьей, — ехидно заметила Аня. — Она ведь убеждена, что всё нам только кажется.

— Я не говорю, что кажется, — возразила я. — Я говорю, что мы неправильно всё объясняем. Но я не хочу быть жалкой отщепенкой. Если решено ночевать по двое, то я согласна.

Темноты ещё не было, но солнце садилось и на землю спускались сумерки, а вместе с ними на сердце ложилась тревога. Не хотелось сознаваться даже самой себе, но меня очень беспокоила наступающая ночь. Неужели мы вновь будем слышать, как где-то наверху воет и царапается в двери собака?

Мы рано встали из-за стола, чтобы поскорее умыться и устроиться по-новому. Не хотелось бегать по дому в темноте. Свет, хоть и тусклый, конечно, будет включён, но ночью это утешение слабое.

Я не стала дожидаться своей очереди в ванную, стоя под дверью, а перенесла пока свои сумки в бывшую спальню мужа Марины. Конечно, хорошо, что эта комната была не напротив лестницы, а рядом со спальней Марины, но это была не просто чья-то спальня, а ЕГО спальня. Днём эта деталь казалась незначительной, а ночью приобрела большое значение. Меня утешала мысль, что Катя здесь уже ночевала и осталась жива и в здравом уме.

Аккуратно положив сумки в угол, я пошла вниз. Навстречу мне по лестнице поднимались Аня и Марина, а когда я спустилась, то встретилась и с Катей, которая тоже собиралась подняться наверх.

— Мила, будешь уходить — выключи свет! — крикнула мне Марина.

Будь это мой дом, я бы нигде не выключала свет. Он бы горел всю ночь во всех комнатах и ярко освещал лестницу. Я бы даже осветила весь третий нежилой этаж. Но здесь распоряжалась экономная Марина, так что спорить не приходилось.

— Выключу! — отозвалась я и пошла в ванную.

Мне вдруг стало не по себе. В кухне и столовой свет уже не горел, было почти темно, а за окнами зловеще качались ветки деревьев. Понимаю, что всё это чепуха, пустая игра воображения, но чувствам не прикажешь, а чувства доказывали мне, что я не могу совладать с тревогой.

— Спокойно, — ровным голосом произнесла я. — Всё в порядке.

Я открыла дверь в ванную и вошла туда. Почему-то первым делом я повернулась к стиральной машине, накрытой сверху куском очень толстой плёнки с красивым рисунком. Да, именно этот рисунок меня и привлёк. На неровном голубоватом фоне были не то нарисованы, не то сфотографированы розовые лилии в маленьких корзинках, между ними были упавшие лепестки и… а вот что именно ещё, я не поняла, наверное, поэтому и повернулась первым делом к машине. Мне показалось, что это сигареты или маленькие сигары, но так странно среди корзинок с лилиями увидеть такие приземлённые предметы. С другой стороны, что ещё могли обозначать эти коричневатые тонкие палочки?

Закончив рассматривать клеёнку, я повернулась к раковине и увидела, что платок, загораживающий зеркало над стеклянной полочкой, чуть приподнят снизу. Вдруг этот краешек платка стал медленно опускаться, пока не закрыл всего зеркала до самой полочки. Было полное впечатление того, что кто-то со стороны зеркала приподнял край платка, чтобы посмотреть, кто же это зашёл в ванную. Я была буквально пригвождена к месту увиденным, иначе закричала бы и бросилась скорее вон. А я стояла, не в силах пошевелиться, и продолжала смотреть на платок. Он оставался неподвижным. Я уже не пыталась говорить себе: «Спокойно. Ничего не произошло». Какое там! Я не посмела бы даже прошептать что-либо, боясь привлечь к себе неведомо чьё внимание. Я даже боялась повернуться к двери, чтобы тот, кто выглядывал из-под платка, не заинтересовался мной. Я просто стояла и смотрела на завешенное зеркало.

«Интересно, что будет, если снять платок? — мелькнуло в голове. — Наверное, не случайно завешивают зеркала в домах, где находится покойник. А Марине посоветовали не открывать зеркал все сорок дней».

Ситуация становилось уже нелепой. Я стояла в ванной и боялась шевельнуться. Так я могла простоять и всю ночь. Я попыталась собраться с духом, а для этого принялась вспоминать самых выдающихся смельчаков, не боящихся ни чёрта, ни дьявола. Но, как на зло, в голову лезли воспоминания о мистическом рассказе Джеральда Даррелла о зеркалах, в которых появлялось нечто, да ещё в ушах звучала фраза «Мёртвые не кусаются». Вот эта-то фраза, как это ни странно, меня очень приободрила. Пираты спокойно отнимали у других жизнь, калечили, казнили, порой весьма жестоко, но никакие призраки их не преследовали. А я не причинила вреда ни погибшему Сергею, ни собакам, которых постреляли, но почему-то страшусь их мести. Наслушалась Марину, а теперь не могу успокоиться… Но как же мог платок приподняться?

Я чуть было вновь не ударилась в панику, но вдруг сообразила: он не приподнялся, а всего лишь опустился. Передо мной в ванной была Катя, а она давно уже хотела сдёрнуть платки с зеркал. Наверняка, она приподняла платок, чтобы полюбоваться собой, а потом не до конца опустила. Я открыла дверь, и от сквозняка приподнятый край платка соскользнул вниз. Я застала сам момент скольжения. Вот и всё. И не стоило так волноваться из-за пустяков. Вот Марина бы решила, что это творит её муж, Аня, наверняка, тоже приписала бы это действию потусторонних сил, а я по-умному объяснила этот эпизод. Кстати, неплохо бы его включить в какую-нибудь книгу. Эффектно бы получилось. Я вымыла руки, хотела умыться, но что-то помешало мне нагнуться над раковиной в беззащитной позе. Я поспешила покинуть это помещение, выключила свет в нём, прошла по холлу до лестницы, выключила свет там и торопливо поднялась на второй этаж.

— Можно я лягу с того края? — спросила Аня, едва я вошла.

Разумеется, она выбрала ту сторону, которая была дальше от двери.

— Можно, — великодушно разрешила я.

— Почему так задержалась?

— Пока умоешься… — Не могла я признаться в своей трусости.

— Ты никого не видела внизу? — вдруг спросила Аня.

— Кого я должна была увидеть?

— Значит, никого?

Мне стало очень неприятно. Неужели и она видела, как медленно опускается платок? Нет, не может быть. Это, конечно, Катя приоткрывала зеркало. А если увидела? Но и тогда возможно естественное объяснение. Перед Аней кто-то тоже смотрелся в зеркало. Правда, кто? Марина не посмеет даже дотронуться до него. Снова Катя? Почему бы и нет? Посмотрела на себя в зеркало, потом ушла, вернулась в ванную передо мной, и опять ей понадобилось зеркало.

— Никого я не видела, — как можно спокойнее ответила я. — Кого там можно увидеть, если вы ужё ушли?

— Тень.

Этого ещё не хватало!

— Какую тень? Ты ушла вместе с Мариной. Сразу же за тобой наверх поднялась Катя. Какую тень я должна была увидеть? Может, ты её видела?

— Мы обе её видели: Марина и я. Когда мы уже были наверху, мы посмотрели вниз: Катя начала подниматься по лестнице, а ты прошла мимо неё и скрылась из глаз. И вот мы увидели, как по стене пробежала тень, словно человек проскользнул.

Страх возникает внезапно, и лишь от тебя зависит, сумеешь ли ты подавить его с самого начала или дашь ему разрастись. Я сделала над собой усилие и напомнила себе, что я не внизу, а здесь, в обществе Ани, так что если кто-то и проскользнул там, то там и остался. Только остался ли?

— Что за чепуха вам видится от страха! — сказала я. — Какой ещё человек? Призрак не должен оставлять тени, как учат нас умные книжки, а человеку там взяться неоткуда.

Аня издевательски посмотрела на меня.

— Как учат умные книжки? — повторила она. — А что собой представляют твои умные книжки? Учебник по нечистой силе, заверенный и разрешённый к печати соответствующим министерством? Это всего лишь выдумка автора, который сам ни хрена в этом не смыслит. Призрак не должен оставлять тень? А как же мы его способны увидеть? Не мы, конечно, а люди вообще? Раз он предстаёт перед живыми в виде существа, похожего на человека, то он и тень должен отбрасывать.

— Иногда пишут, что сквозь него просвечивает огонёк свечи, — вспомнила я и тут же усомнилась, читала ли я это или сама выдумала.

— И через стеклянный графин просвечивает огонь, а тень он всё равно отбрасывает, иначе он был бы таким прозрачным, что мы не смогли бы его увидеть.

— Ну хорошо, — согласилась я, потому что и сама ввела в своей повести эпизод с крадущейся тенью. — Но куда же тогда этот призрак делся?

— Не знаю. Может, остался там, а может, пошёл за нами.

И тут меня осенило. Это же бессовестно со стороны моих подруг увидеть крадущуюся тень и уйти, оставив меня одну!

— Тогда почему вы ушли? — прямо спросила я. — Тень скользит по стене, я одна на первом этаже, а вы преспокойненько разошлись по комнатам.

Аня порозовела.

— Честное слово, сама не знаю, как это получилось. Ты меня извини и не осуждай. Словно какое-то затмение нашло. Мы тень увидели и сразу даже не осознали, что это было. Поднялись наверх, и тут только до нас дошло. Мы обменялись догадками и… наверное, увлеклись, потому что разошлись по своим комнатам, думая только о тени. Даже Катя, хоть ничего и не видела, была испугана. А о тебе мы как-то не подумали. Прости, Мила.

Я видела, что Аня искренне огорчена и раскаивается, поэтому решила, что можно и простить. Человек слаб, и я не исключение, поэтому лучше особо не осуждать других.

— Это не призрак прокрался, — объяснила меня. — Это я включила свет в ванной и открыла дверь. Естественно, тени сместились, и вам показалось, что кто-то прокрался.

Я говорила это и ясно сознавала, что ищу любой предлог, чтобы обосновать отсутствие потусторонних сил. Я могла оказаться права, а возможно, и нет, потому что ванная всё-таки была в стороне от лестницы и отблеск света мог туда проникнуть, а мог и не проникнуть, но я пыталась объяснить тревожное явление невинной причиной.

Аня долго думала, прикидывая, права я или нет, и наконец неуверенно кивнула.

— Всё может быть, — согласилась она. — Но всё-таки в этом доме творится что-то странное.

Мне удалось успокоить саму себя, поэтому я принялась доставать нужные мне вещи из сумки.

— А ты не забыла позвонить родителям? — ядовито спросила Аня.

И вдруг мне стало её жаль. Я до сорока пяти лет жила на положении взрослого ребёнка. Обо мне заботились родители, в моих делах принимали участие брат, его жена, тётя, а Аня была совсем одна. Недаром в её вопросе мелькнуло такое странное немного насмешливое, немного уязвлённое чувство. Наверное, и ей бы хотелось, чтобы дом был полон любящих её людей.

— Не забыла, — откликнулась я. — Если бы забыла, то мне бы ужё сто раз успели позвонить.

— А ты рассказала, что ночью здесь раздавался собачий вой? — поинтересовалась Аня уже без постороннего оттенка в голосе.

— Нет, не стала. Зачем их волновать лишний раз? Сами разберёмся, в чём тут дело.

— Уж не думаешь ли ты вести расследование, как в сериале про борцов с призраками. Я включила однажды, полюбовалась, как они за ними бегают, и переключила на другую программу.

— Кто за кем бегал? — не поняла я.

— По-моему, они за призраками.