Война Кортни

"Мессершмитты" падали с высоты почти пяти тысяч метров, пока не заскребли по крышам самых высоких зданий Сталинграда. Затем Герхард распрямился, сориентировался по разбитому бомбами силуэту фабрики, немного скорректировал курс и помчался к орудиям.

Под своими крыльями он видел разрушения, нанесенные бомбардировщиками: городской пейзаж с кратерами, полыми зданиями и забитыми дорогами. Каждый кратер обеспечит солдату место для укрытия. Мимо промелькнула еще одна, поменьше, фабрика, построенная, должно быть, из стекла и стали. Стекла там больше не было, но стальные колонны, балки, стойки и оконные рамы лежали на огромном пространстве искореженного, искореженного, переплетенного металла.

"Ни один человек не сможет перелезть через эти развалины", - подумал он. Ни один танк не смог бы пробиться сквозь них. Воронки и разрушенные здания были подобны штурмовому полю, в пределах которого любое количество защитников могло укрыться.

Боже мой, а что, если мы не уничтожили Сталинград? Что, если мы сделали его неприступным?

Герхард уже почти добрался до батареи. Пушки были опущены так, что стреляли прямо по приближающимся истребителям, как пушки стреляют по атакующей кавалерии. Он был достаточно близко, чтобы видеть их экипажи. Это были женщины.

Пилоты люфтваффе уже давно привыкли атаковать русские самолеты, управляемые женщинами-пилотами и артиллеристами. Но это не мешало им находить это отвратительным и неестественным. Все инстинкты подсказывали им, что война-это мужское дело, что роль женщины-создавать жизнь, а не отнимать ее. Но у русского фронта не было времени на сантименты. Это была жестокая, неумолимая бойня, где каждый был либо мясником, либо мясником.

Герхард стиснул зубы и отбросил сомнения. Его самолет был вооружен тремя пушками MG / FF, стреляющими фугасными 20-миллиметровыми снарядами, которые могли разорвать вражеский самолет на части. Стационарные зенитные орудия и их незащищенные экипажи были гораздо более легкой мишенью. Герхард нажал на спусковой крючок и увидел, как три линии взрывных ударов ударились о землю перед ним, словно швейные иглы, вонзающиеся в ткань, направляясь прямо к ближайшему орудию.

•••

Девушки кричали, но Юлия не слышала их из-за грохота немецких орудий и рева авиационных моторов так близко над головой, что ей казалось, будто она может дотянуться до животов истребителей, которые сеяли такой хаос на огневых позициях.

Она увидела девушку, разорванную надвое, ее ноги были оторваны от туловища силой пуль. Еще один был поднят и отброшен к стене в пяти метрах позади нее. Опустошение вокруг нее было хуже, чем все, что причинили ей штуки.

Юлия сохранила самообладание. Она знала, что у нее будет время только на один выстрел, и она была полна решимости сделать это. Фашистам пришлось расплачиваться за свое кровожадное вторжение. Она подождала, пока ствол ее пушки не опустился полностью и прицел не наполнился одним из ведущих самолетов в строю фашистов.

Она выстрелила.

Ее снаряд уничтожил приближающийся самолет. Юлия бросилась на землю, когда пылающие обломки пролетели над головой и ударились о стену фабрики. Она лежала там, пока остальные самолеты завершали свой полет.

Затем, так же быстро, как они прибыли, немецкие самолеты исчезли, и оглушительный шум их атаки сменился жуткой тишиной, нарушаемой только криками и стонами раненых. Юлия огляделась в поисках Марии, и в животе у нее поднялся страх, потому что она не видела подругу среди дыма, пыли, обломков и упавших тел. Затем из темноты появилась фигура. Ее светлые волосы были перепачканы кровью, которая стекала по лбу и одной стороне лица.

- Мария! - Закричала Юля и побежала к подруге, которая шла нетвердой походкой, с отсутствующим выражением лица. Кожа под слоем крови и грязи на ее лице была белой как мел. Юлия подбежала к Марии и обняла ее. Она посмотрела на свою голову и осторожно распутала волосы, открывая глубокий порез на макушке. На первый взгляд это выглядело как серьезная рана, но Юлия поняла, что кость под разорванной кожей цела. Мария была ошеломлена, но она выживет.

Юлия услышала голос Морисова. - Вы двое, возвращайтесь на свои посты.”

Молодой лейтенант собрал оставшихся в живых и собрал их в команды, чтобы они занялись двумя оставшимися орудиями.

- Мояподруга ранена, товарищ лейтенант. Ей нужна медицинская помощь.”

- Санитар ухаживает за ранеными, - ответил Морисов. “В первую очередь он занимается самыми серьезными случаями. Он позаботится о вашей подруге, когда придет ее очередь. Но сейчас она может ходить. Поэтому она может сражаться.”

Он подошел к Юлии и протянул ей еще одну волшебную пилюлю. - Дай ей это.”

Девушки вернулись к своему оружию, стараясь не смотреть на тела, разбросанные по их пути. Мария заняла свое место в шеренге снарядов. Юлия подождала, пока дуло пистолета снова поднимется, и посмотрела на небо. Не прошло и двух минут, как над их головами появилась еще одна волна вражеских бомбардировщиков, и бой возобновился снова.

•••

Когда они вернулись в Тази, пилоты провели разбор полетов и направились в столовую, чтобы выпить за память пилота, который был сбит при атаке на зенитные орудия. Берти Шрумп сделал все возможное, чтобы поднять настроение.

- Боже мой, эти русские люди, должно быть, бесполезны, - усмехнулся он. “Нет ничего, что их женщины не могли бы сделать лучше, чем они.”

“Возможно, они умнее, чем вы думаете, сэр, - возразил недавно прибывший младший пилот по имени Отто Браун. - Они заставляют своих женщин делать всю грязную работу.”

- Он тебя поймал, Берти, - сказал Герхард.

“Должно быть, это мудрость юности, - согласился Шрумп.

“Тогда тебе не о чем беспокоиться, старина. Здесь это долго не продлится.”

“Совершенно верно, - согласился Берти. - Поверь мне, Браун, мой мальчик, ты скоро станешь таким же глупым пьяным стариком, как и все мы . . . Если тебе повезет.”

•••

Последние бомбардировщики улетели. Солнце стояло низко в небе. Юлия и Мария лежали вокруг зенитного орудия вместе со своими уцелевшими товарищами, неподвижные, почти без сознания, казалось, не более живые, чем трупы, разбросанные по асфальту вокруг них.

Морисов сидел на низкой стене, окружавшей огневой рубеж, уронив голову на грудь и с трудом удерживая глаза открытыми. Он почувствовал вибрацию в земле. Это был не явный толчок разорвавшейся бомбы, а постоянная дрожь. Затем он услышал шум, сочетание низкого урчания двигателя и металлического лязга стальных гусениц, которое даже для солдата, все еще зеленого, как свежайшая весенняя трава, могло означать только одно.

Танки.

И они подходили все ближе.

Морисов уловил звуки стрельбы из стрелкового оружия и ручных гранат.

Он потянулся за шлемом, потом подбежал к орудию, крича: "Танки! Танки!”

Девочки поднялись на ноги, не зная, что делать дальше. Их учили стрелять из пушки по самолетам. Они понятия не имели, что делать с бронетехникой.

Морисов, однако, был достаточно сообразительным парнем, даже несмотря на то, что он только три недели назад закончил свою военную академию. Он знал, что 85-миллиметровые орудия, которыми он командовал, были, по существу, тем же самым оружием, которое было установлено в башнях танков Т-34, которые были самым страшным оружием Красной Армии. Т-34 могли подбить любую танковую машину, которую немцы когда-либо ставили на поле боя. Этот пистолет наверняка мог бы сделать то же самое.

- Опустите ствол!- он кричал на девочек. - Приготовиться к стрельбе на уровне земли!”

Батарея была установлена на углу перекрестка. С того места, где расположились девушки, перед ними была одна дорога, а по обеим сторонам - еще две.

Пока ствол 52-К медленно опускался, словно стрелка часов, от двенадцати до трех, Морисов осматривал перекресток. Многие здания со всех сторон были разрушены бомбами. Одни были в огне, другие уничтожены, третьи помечены кражей. Улица была усеяна обломками, иногда кусками кирпича или бетона размером с большие валуны.

Мальчик-офицер услышал позади себя крики и топот бегущих ног-мимо пронеслась группа красноармейцев. Один из них направился к огневой точке.

Морисов увидел, что Бегущий человек был капитаном. Он вытянулся по стойке смирно.

“Они идут оттуда!- крикнул капитан, указывая на дорогу перед ними. “Ты должен выбить вражескую броню. От этого зависит наша жизнь!”

Прежде чем Морисов успел отдать приказ, капитан уже мчался через перекресток. Он догнал своих людей и махнул им в сторону приближающихся немцев.

Звуки битвы вокруг становились все громче. Юлия уже привыкала к ощущению, что смотришь сквозь прицелы, направленные в новом направлении. Впервые за несколько часов она почувствовала страх. Ее охватил новый страх, что она может обмочиться и ей будет стыдно перед подругами. Она огляделась и не увидела ничего, кроме грязных лиц и испуганных глаз. Юлия была не одна. Все они знали, что такое страх.

Лязг и грохот становились все громче. Улица впереди была заполнена туманом пыли и кордита, поскольку битва приближалась. Затем появились люди, русские, бежавшие вниз по дороге, занимая новые позиции, прячась в дверных проемах, прячась за грудами щебня, везде, где они могли найти укрытие.

По мере того как грохот танков становился все более оглушительным, из грязной дымки вынырнул длинный тонкий ствол, и появилась широкая, приземистая, грубо геометрическая форма танка Panzer IV, еще два с каждой стороны, немного позади него, продвигаясь в строю стрел.

Немецкая пехота в своих каменноугольных шлемах подходила позади танков.. Красноармейцы бросали ручные гранаты в танки, но взрывы не могли остановить их продвижение, которое продолжалось медленным, скрежещущим, неудержимым потоком. В кузове танков, под башнями, были установлены пулеметы. Они тыкались то в одну сторону, то в другую, стреляя по любым признакам русской жизни.

Две перепуганные пожилые женщины прятались в дверном проеме. Одна из них прижимала к своей юбке маленького ребенка. Юля увидела, что в их сторону направлен пулемет. Она видела, как он остановился, а затем могучий огонь вспыхнул в его стволе, когда он срезал женщин и детей, как серп кукурузу.

В начале дня, целую жизнь назад, Юлия была бы доведена до слез таким зрелищем. Теперь ее гнев закалил нервы, когда она посмотрела в прицел, прицелилась в один из танков и отдала приказ: “Огонь!”

Снаряд врезался в здание позади танка, которое отреагировало как огромный стальной зверь, ищущий источник этой новой угрозы. Его башня поворачивалась слева направо, когда он нацеливался на цель.

- Перезаряди оружие!- Крикнул Морисов. - Быстрее! Быстрее!”

Командир танка внутри Panzer IV нашел то, что искал.. Его орудие остановилось на зенитной установке.

Юлия почувствовала, что ствол направлен прямо на нее, как пустой глаз.

Она тоже уставилась на него. Она знала, что враг может выстрелить в любой момент, но даже если это длилось всего лишь долю секунды, она остановилась на мгновение, чтобы убедиться в своей цели, и снова закричала: "Огонь!”