Отпуск на даче

«Изменю, — прозвучало в моих ушах слово, сказанное Николаем. — Изменю сам себе». Я тут же подумала, что как раз сам себе он не изменит. А в сознании словно отзвуком прозвучало это же слово, но сказанное кем-то другим.

— Марина теперь успокоилась? — спросил Николай. — Призраки её больше не терзают, волноваться нет причины. Вы так ей и не рассказали правду?

О той правде Марине нельзя было рассказывать, а о той большой тайне, которую мы скрывали, Николай и не подозревал.

— Нет, конечно, не рассказали. Это была ошибка. Михал Михалыч хотел отомстить не ей, а её мужу. Это уж несчастная случайность, что Марина осталась в доме, а Сергей был убит. Пусть старик живёт спокойно, он очень хороший человек.

— Мне он тоже нравится, и неприятностей я ему не желаю, — согласился Николай. — Но Марина так и будет думать, что в доме жил призрак мужа?

Я сочла, что, если бы призрак Сергея мог объявиться в доме, то он бы из него не ушёл, разве только переселился бы в хозблок, когда его достроят, ведь именно под хозблоком его незаконная могила.

— Ничего, так даже интереснее. В доме почти до сорока дней жил призрак. Кто ещё может этим похвастаться?

— Сейчас, когда всё изменилось, об этом вспоминать легко, но вам было не до веселья, пока вы не припёрли к стене Михалыча, — заметил Николай.

Вновь прозвучало это слово. «Всё изменилось». Что же мне это напоминает? «Изменилось». «Изменилась». И тут на меня снизошло воспоминание. Это про Марину мы с Аней и Катей говорили, что она очень изменилась, так изменилась, что её невозможно узнать. Мы с Аней даже предположили, что это не Марина вовсе, а совсем другая женщина, только притворяющаяся Мариной. Мы сразу же отбросили эту мысль, да и теперь, после открывшейся правды о гибели Сергея, я убеждена в том, что мы живём на даче у нашей школьной подруги, однако… Однако почему она так изменилась, что даже нос стал совсем другим? Мне стало тревожно и неуютно, как это бывает, когда человек сознаёт, что его окружает тайна, в которую он не в силах проникнуть.

— У меня такое чувство, что вы что-то от меня скрываете, — сказал Николай. — Что-то, связанное с вашим призраком.

— Всё, слава богу, разъяснилось, — возразила я.

— А что вы с Аней будете делать после обеда? — спросил Николай.

— Не знаю. Может, посидим в шезлонгах, почитаем.

— Новые роли, — подсказал он, намекая на причину личной трагедии Ани. — А не хотите ли вы сходить напоследок на пляж?

Мысль была хорошая.

— Можно, — решила я. — Думаю, что Аня будет согласна.

Когда пиршество подошло к концу, то есть к моменту, когда никто уже не мог съесть ни кусочка, выяснилось, что оставшейся пищи хватило бы ещё на такой же пикник. Петрович мог гордиться тем, что не осталось ни крошки из того, что он приготовил.

— Что будем делать с этим? — спросил Михалыч? — Разберём по домам или как?

— Может, устроим праздник бомжам? — предложил Николай. — Они возьмут с удовольствием.

— Я думаю! — хмыкнул Сергеич.

Мысль показалась всем здравой, и оставшуюся еду аккуратно завернули в пакеты и уложили в пластиковую сумку.

— Только ты сам им передай, — попросил Михаил. — А то я как-то не привык с ними общаться. Мне их очень жаль, но я предпочитаю обходить их стороной.

Николай кивнул.

Мы двинулись в обратный путь, оставив место для костра привычно чистым. Как назло, бомжей видно не было.

— Так всегда бывает, — сообщила Аня. — Когда кто-то нужен, его нет, а если его присутствие нежелательно — тут как тут.

Петрович смотрел на неё с обожанием.

— Я знаю, где они расположились, — сказал Николай. — Сейчас вернусь.

Он взял сумку и скрылся за деревьями, а мы все остались стоять на дороге. Вернулся он с пустыми руками. Мне послышалось, что ему вдогонку донеслось что-то вроде «спасибо, Колян». По-видимому, он и с этими несчастными людьми был в дружеских отношениях.

— Порядок, — объявил Николай. — Всем большое спасибо.

Постепенно от нас отделились и пошли по своим домам Сергеич, Михалыч и Михаил. Лишь Петрович, хотя и ему пора было сворачивать в сторону, решил проводить нас (Аню, конечно) до нашей улицы.

— А что, Петрович, ты делаешь после обеда? — спросил Николай.

— Работа дураков любит, — образно ответил повар. — Дело всегда найдётся.

— А может, присоединишься к нам?

У Петровича сразу стал очень заинтересованный вид.

— Куда вы собрались?

— На пляж. Посидим, позагораем, поболтаем.

— Это можно, — обрадовался тот.

Мы условились, во сколько встретимся, и расстались.

— Какой прекрасный был сегодня день! — воскликнула Аня, когда мы отдалились на достаточное расстояние от конца улицы. — И Петрович был такой внимательный. Я рада, что он тоже пойдёт на пляж. Честное слово, жаль расставаться вот так, сразу.

Я поняла, что не ошиблась, объяснив повару, как можно встретиться в Аней в Москве.

— Уезжать не хочется! — простонала моя подруга. — Только всё объяснилось, можно расслабиться, а тут же и уезжать.

Ко мне вернулась настороженность. Я боялась, что Марине будет тяжело видеть нас, людей, узнавших её тайну.

— Аня, не подавай виду, что ты знаешь о том, что скрывает Марина, и что ты её поддерживаешь. Веди себя так, словно тебе ничего не известно и ты ни о чём не думаешь.

— А это нетрудно, — отозвалась она. — Сегодня я так счастлива, что все эти Сергеи и призраки отодвинулись в прошлое. Их словно и не было, или они были когда-то очень давно, не в этой жизни. Я сейчас могу думать только о рыбалке… и пикнике, конечно.

— Очень хорошо.

Марина встретила нас приветливо, но я почувствовала, что эта приветливость немного натянута. К счастью, мне не пришлось искать способ преодолеть её скованность и заставить почувствовать себя в нашем обществе легко и свободно, потому что Аня, сама о том не подозревая, взяла эту задачу на себя. Она так восторженно рассказывала о еде, которую приготовил Петрович, что остаться равнодушным не смог бы и камень.

— Жаль, что вас там не было, — посетовала Аня. — Вы бы сами убедились. А ты, Чупочка, хорошо сделала, что осталась дома, иначе ты бы всё там потаскала и не удержалась бы от того, чтобы это не съесть. Ты бы там просто лопнула.

Чупа радостно вилась вокруг нас, не обращая внимания на опасность, которой она счастливо избежала.

Я почувствовала, что надо сказать что-нибудь для Кати, а то получалось нехорошо: то мы восторгались её кулинарными способностями, а сейчас возносим хвалы только профессиональному повару.

— Только вот что я вам скажу, — вмешалась я. — Когда я ела то, что наготовил Петрович, мне казалось, что вкуснее приготовить невозможно, но мне дали шашлык, и я его съела с неменьшим аппетитом. Обычно курица сохнет даже просто в духовке, а здесь она пеклась на открытом пламени и осталась сочной. В чём ты её вымачивала, Катя? Поделись секретом.

Я поняла, что правильно поступила, потому что Катя сразу оживилась.

— Никакого секрета здесь нет, — возразила она.

Я выслушала состав маринада, в котором она отмачивала куриные ножки, но позволила себе сейчас же забыть половину, решив, что всегда смогу позвонить ей и уточнить рецепт.

— Я всё поняла, — согласилась Марина. — Пикник был сказочный. Но шли-то вы всё-таки не столько на пикник, сколько на рыбалку. Как прошла сама рыбалка?

Аня растерянно молчала, а мне стало смешно.

— Вообще никак, — ответила я. — Мы честно просидели положенное время над удочками, но ни один самый завалященький малёк не соблазнился приманкой. Одно утешает: никто ничего не поймал, поэтому Аня с честью и по праву увозит с собой переходящую блесну.

— Вот с этого и надо было начинать, — усмехнулась Марина. — А то довели меня своими рассказами о пикнике до того, что я страшно захотела есть, но о главном умолчали. Итак, Аня уезжает в звании лучшего рыбака.

— Да, — согласилась Аня, нисколько в том не сомневаясь.

— Сейчас я накрою на стол, — сказала Катя. — От этих разговоров я сама готова съесть… м-м-м…

— Свою шляпу, — подсказала я. — Да, хорошо было англичанам прежних времён: у них всегда были на головах шляпы, а значит, запас пищи на крайний случай.

По растерянности своих подруг я поняла, что мою шутку не поняли. Повторялась история с поговоркой «кому суждено быть повешенным, тот не утонет».

— В книгах прошлого, а точнее, позапрошлого века англичане чуть что сразу говорили: «Я готов съесть собственную шляпу, если это не так», — пояснила я. — Следовательно, они рассматривали свои шляпы в виде условного продукта питания.

— Мила, ты со своими англичанами прежних времён нас чуть не убила, — сказала Марина. — Я уж подумала не совсем ладное. Лучше скажите, какое впечатление произвели ваши головные уборы.

— Произвели, — сейчас же откликнулась Аня. — Очень хорошее впечатление. Всем понравилось. А мне, правда, идёт пилотка?

— Да, очень, — ответила вошедшая с чайником в руках Катя.

Я видела, что Марину что-то очень беспокоит. На её лице была написана борьба сама с собой. Я не успела сделать и трёх предположений, как всё объяснилось.

— Аня, забери эту пилотку с собой в Москву, — решилась она. — Она тебе будет напоминать о сегодняшнем дне. А кто знает, может, она ещё пригодится для рыбалки.

Я ещё раз отметила, что наша подруга меняется в лучшую сторону. Прежде она вряд ли решилась бы расстаться с этой пилоткой.

— Вот спасибо, Марина! — обрадовалась Аня.

Мы с Аней смогли лишь выпить чай, а Катя и Марина доели запеканку. До обеда было ещё много времени, поэтому мы решили провести его в саду. Марина ушла напоминать рабочим, что она никуда не исчезла и что её внимание неослабно, Катя пользовалась оставшимся временем, чтобы наслаждаться совершенством кухни, а Аня, не теряя времени, уселась в шезлонге. Я принесла работу и заняла место рядом.

— Сегодня сорок дней, — напомнила я.

— Да, — отозвалась Аня. — А Марина про это молчит. Что будем делать?

Я сама не знала, как нам поступить. Сделать вид, что мы про это забыли? Вроде, невежливо. Заговорить? После того, как мы грубо проникли в её тайну, — вроде, неловко.

— А Катя, наверное, устроит хороший поминальный стол, — сказала Аня.

— Вот это и будет хорошим выходом из положения, — решила я. — Мы помалкиваем, а Катя, которая ничего не подозревает, причём, Марине это известно, сама устраивает поминки. Получается ненавязчиво и даже деликатно.

— Как хорошо! — вздохнула моя подруга.

— Хорошо-то хорошо, — проговорила я в раздумье.

Аня страдальчески поморщилась.

— Только не говори, что ты заметила ещё какое-то несоответствие, — попросила она.

— Это не только я заметила, но и ты тоже. И Катя заметила.

— Что именно? — насторожилась Аня.

— Что Марина так изменилась, что мы не можем её узнать. Даже нос принял другую форму.

Аня долго молчала. Я подумала, что она не приняла близко к сердцу моё недоумение, и предпочитает бездумно наслаждаться тёплой погодой, что не мешает сделать и мне.

— А что мы теряем? — вдруг спросила она.